– Это одно и то же.

– Не совсем. Вы это поймете, если прекратите истерику и спокойно пораскинете мозгами.

Когда братья с недовольным квохтаньем уселись на место, Барнаби продолжил:

– Итак, перед нами марионетка, безвольный лицедей, которого кто то тянет за ниточки. И что делают – так искусно, так хитро делают – эти кукловоды? Сначала они поощряют его неуступчивость. Я это слышал… «Ведь ты не намерен соглашаться, правда? Ты ведущий актер… разве ты не сознаешь свое могущество? Без тебя они ничего не смогут». Но спустя несколько недель эти довольно скромные шалости начали им приедаться. И они задумались, какую вообще пользу могут из всего этого извлечь. Поэтому они начали присматриваться в поисках чего нибудь более интересного, и, подозреваю, примерно в это время Эсслин поделился с ними сведениями, которые вдохновили их на грандиозный замысел и вскоре привели к его смерти. Кроме того, сегодня мой сержант сказал кое что, указавшее мне верное направление.

Сержант, внезапно оказавшийся предметом всеобщего внимания, попытался напустить на себя умный, скромный и важный вид. А заодно украдкой подмигнул Китти, которая подмигнула ему в ответ.

– Он отмочил довольно плоскую шутку, – продолжил Барнаби. С Троя сразу же слетела вся спесь. – Поиграл со словом «переворот», но, как иногда бывает, это напомнило мне кое что недавно слышанное. Не знаю, помните ли вы, Китти?..

Китти, которая все еще строила глазки Трою, зарделась и спросила:

– Что, простите?

– Вы рассказывали мне, что Эсслин упоминал о театральном эффекте, который он собирался произвести на премьерном спектакле.

– Верно, упоминал.

– И потому, как он любовался собой в зеркало, облачившись в костюм, вы решили, что он имел в виду свое преображение в первом действии?

– Нет, это сказали вы, Том. Когда объясняли ту французскую фразочку.

Барнаби произнес фразу на французском языке, и Китти подтвердила:

– Именно ее.

– Вы уверены?

Китти огляделась. Что то было не так. Все смотрели на нее. Внезапно ее обдало холодом. Что такого она сказала?

– Да, Том, уверена. В чем дело?

– В том, что я произнес другую фразу, хотя и похожую. – Старшему инспектору понадобилось два дня, чтобы разобраться в этом вопросе. – Я повторил сейчас то же, что сказал Эсслин : «coup d’etat». Государственный переворот.

– Боже… – вырвалось у Дирдре, и Дэвид, передав пса своему отцу, взял ее за руку.

– Две его фразы были неверно поняты. И в обоих случаях правильное толкование дает нам ключи к разгадке.

– А какая другая фраза, Том? – спросил Борис, единственный из всей труппы сохранивший спокойствие.

– Перед самой смертью Эсслин пытался рассказать нам, что именно его погубило. Он произнес лишь одно слово. Слово «спятил». Но сегодня днем я провел нехитрый эксперимент и теперь уверен, что на самом деле это было слово «дядя». И что если бы у него хватило времени произнести следующее слово, то это было бы слово «Ваня». Верно, Гарольд?

Гарольд снова принялся кивать головой.

– А вы, проходя за кулисами, взяли бритву, в антракте отклеили ленту, протерли ручку своим желтым носовым платком и положили бритву обратно на поднос?

Он достал из кармана старомодную опасную бритву и высоко поднял.

– Да, верно, Том, – любезно промолвил Гарольд.

– А поскольку все зрители могли бы присягнуть, что режиссер не покидал своего кресла, то вы были вне подозрений.

– Разумеется, так оно и задумывалось.