– Ничего не получается. Вернее, – решил свести счеты Гарольд, – у Эсслина ничего не получается.

– С первого раза и не может получиться, – возразил Эсслин. – Нужно попрактиковаться, а это невозможно, когда вы постоянно орете мне в лицо: «Molto costoso!»

– Тогда тебе надо притвориться, будто ты истекаешь кровью, – сказала Роза, приторно улыбаясь. – Уверена, если это получается у других, получится и у тебя.

– Да уж! – сказала Китти, удрученно переглянувшись с мужем. Этот взгляд выражал не только мнение, что Роза завидует нынешнему счастью бывшего мужа, но и предположение, что у нее не все в порядке с головой.

Помощник режиссера откашлялась.

– Послушаем оракула, – прошептал Клайв Эверард.

– Считайте, проблема уже решена, – поддакнул его брат.

– Может быть, – нерешительно начала Дирдре, – наклеим на лезвие прозрачную ленту? Думаю, заметно не будет.

Последовала пауза, потом Гарольд издал глубокий вздох.

– Наконец то. – Он насмешливо и укоризненно кивнул. – А я все думал, кто первым это предложит. Лента у тебя при себе, Дирдре?

– Ну да…

Она осторожно взяла бритву, лежавшую на подносе у Дэвида, за ручку и перенесла к себе на стол. Открыла хозяйственную сумку. Оттуда выкатилась клейкая лента, а следом – бутылка молока. Дирдре вовремя подхватила молоко, села у настольной лампы, взяла ленту и принялась на ощупь выискивать ее кончик. Наконец отрезала от ленты полоску и приложила ее к лезвию бритвы. Полоска оказалась слишком короткой (надо было отмерить, прежде чем отрезать) и слишком узкой, чтобы полностью покрыть лезвие. Она замешкалась, раздумывая, отклеить ли эту полоску, прежде чем попробовать снова, и решила лишний раз не дотрагиваться до блестящего лезвия. При одной мысли об этом ее руки начали потеть. Она почувствовала жар и волнение, ей казалось, будто все наблюдают за ней, подняла голову и обнаружила, что так оно и есть.

– Это дело небыстрое, – весело объявила она. Кончик опять приклеился к ленте, и Дирдре снова принялась его выискивать. – Тише едешь, дальше будешь.

– Я давно поняла, – ответила Роза, – что кончик ленты следует загибать.

– Отличная идея, – огрызнулась Дирдре. – Я непременно это запомню.

Твердо взяв бритву, она приклеила ленту к ручке и принялась постепенно обматывать лезвие, пока не обмотала его полностью. Потом обрезала ленту. Результат был ужасающий. Лента покрывала лезвие неровным слоем, который в нескольких местах был в два или три раза толще, чем в других, и все это было прекрасно видно из партера их крошечного театра. «Боже мой, – подумала Дирдре, – что делать?» Мысль о том, что нужно отклеивать ленту, ее ужасала. Даже если предположить, что она сумеет отыскать ее конец.

– В чем проблема, Дирдре? – Дэвид Смай отложил поднос в сторону и плюхнулся на позолоченное креслице.

– Ничего не получается. – Дирдре зажмурилась под толстыми стеклами своих очков. – Я столько провозилась, а теперь боюсь даже прикасаться к ней, чтобы не порезаться.

– Дай посмотреть.

– Будь осторожен. – Дирдре протянула ему бритву.

– Есть ножницы? Нет, поменьше.

Дирдре помотала головой, Дэвид достал швейцарский армейский нож и раскрыл маленькие ножнички. Дирдре наблюдала за его смуглыми пальцами, увенчанными опрятными короткими ногтями с ослепительно белыми полукружьями. Он обращался с вещами аккуратно, почти грациозно, без всякой суетливости. Пара движений ножницами – и лента была снята. Дирдре отмотала еще. Дэвид приложил ленту к лезвию, отрезал две полоски и при помощи Дирдре, которая держала бритву за ручку, аккуратно приклеил полоски к лезвию, сначала к одной стороне, потом к другой.