— Лидия, мне надоело с тобой пререкаться. — В поставленном, почти певческом голосе Верейской звякнули нотки, сулящие бурю. Грядущая редакторская гроза еще на минуту вернула Лидочку в реальный мир.

— Сейчас найду. И вообще, что вы на меня наезжаете, Светлана Алексеевна? Я вам ничего плохого не сделала!

— Ты хоть что-нибудь сделай! Хорошее или плохое, ты здесь именно для того, чтобы делать, — вскипела Верейская. Она уже провентилировала легкие, чтобы обрушить на непокорную голову шестичасового репортера торнадо и цунами. Но не успела. Лидочка блаженно улыбнулась в пустоту и медленно удалилась.

— Хочется верить, что она найдет Петренко! — Торнадо растворился. За редакторским столом сидела просто уставшая женщина. Уставшая от битв. Лизавета тоже иногда так себя чувствовала.

— Я возьму папку с вырезками? Девочек нет, но…

— Бери, конечно, — махнула рукой Верейская. И тут же схватилась за телефон — бесконечные телефонные разговоры с друзьями, подругами, приятелями и приятельницами помогали ей восстанавливать душевные и физические силы.

Лизавета вернулась в свою комнату и раскрыла папку с громкой, кичливой надписью: «Криминал».

За сутки в Москве три заказных убийства.

В центре шестью выстрелами из пистолета Макарова убит двадцатитрехлетний Савиков, местный авторитет. Версия следствия — преступные разборки.

Семь выстрелов из ТТ, и нет на свете двадцатичетырехлетнего Дадевашвили, тоже преступного лидера, версия — все те же разборки.

Пять выстрелов из Макарова в другом районе столицы; убит юный и неизвестный кавказец. Внутрикриминальные разборки.

Лизавета бегло просматривала газетные вырезки. Искала упоминания о Локитове и Кастальском.

На охраняемой даче, в охраняемом санаторном поселке, убили президента банка, убили очень театрально — перерезанное горло, охотничий нож в груди.

Рядом с коттеджем — труп охранника-телохранителя, в руке пистолет и застрелен из пистолета, но горло тоже порезали.

И тут же версии — в банке уже второе убийство, после первого происшествия уволилась вся охрана. Следствие подозревает заказное убийство. Коллеги банкира высказываются еще более определенно: шла драка за алюминиевые доходы, вот и убили. Не преступник, солидный предприниматель публично, без тени смущения выступает с вполне циничным заявлением — мол, убитый вступил в борьбу за сферы влияния, у него не хватило денег, вот его и убили за долги перед отечественной алюминиевой промышленностью.

За долги объявляют банкротом, из-за долгов стреляются, но сия цивилизованная мысль цивилизованному российскому бизнесмену в голову не приходит.

Впрочем, так же как и другие мысли, — думать-то катастрофически некогда. Нерадостная российская специфика. Морган и Рокфеллер тоже не утруждали себя книжной премудростью. Творцы великих состояний эпохи первоначального накопления капитала верили в возможность купить любые мозги при необходимости. Отечественные магнаты пошли дальше и другим путем. Они полагают необходимым заставить купленные мозги думать так, как хозяину угодно. Этакая капиталистически оформленная отрыжка тоталитаризма из серии генетика — продажная девка империализма, а кукуруза заколосится за Полярным кругом.

От бумаг и раздумий отвлек телефонный звонок. В который раз Лизавета не сразу взяла трубку, скорее всего звонил разобиженный оперативник. Звонил, чтобы указать партнеру по следствию на недопустимость ее поведения как с моральной точки зрения, так и с точки зрения безопасности и пользы дела. Правильнее всего было бы просто не отвечать, притвориться, что в комнате никого нет. Лизавете помешало природное любопытство. Она решилась.

— Алло.

Тишина.