Знаменитый репортер, уже вплотную приблизившийся к славе, хотя пока еще не знал точно, где зарыт сундук с популярностью, был очень доволен собой. Классический прием для преодоления любых трудностей — поменяться местами с тем, кто эти трудности тебе создает. Ему это удалось превосходно. Жаль, что некому оценить.

Он вдруг вспомнил, что бросил Нину в библиотеке и ни слова не сказал о том, чем собирается заняться. Девушка, наверное, ждет и волнуется, после вчерашнего происшествия в этом нет ничего удивительного: Можно, конечно, вернуться, юный преследователь вряд ли поведает что-либо полезное, но повернуть сейчас обратно — значит превратить победу в поражение. Максим на это способен не был.

Синяя «Волга» притормозила у ворот явно необитаемого строения, окруженного глухой и высокой стеной. Стройный шофер с закрытым лицом, видимо, предполагал, что его упорный преследователь побоится войти в незнакомое помещение. Он даже не оглянулся.

Максим решил, что место достаточно укромное и что разговор по душам должен получиться. Он бросил машину Аскера рядом с «Волгой» и, ни секунды не раздумывая, распахнул скрипучие ворота.

* * *

Воздух на айване показался особенно свежим, а солнце даже чересчур ярким после пыльных и сумрачных библиотечных залов. Нина устало щурилась, сняв очки. Она так увлеклась описями, что не знала, сколько времени провела в хранилище. Аскер и смотритель библиотеки сидели вытянув ноги, молча. Рядом на дастархане стыли забытые пиалы с чаем, солнце весело плескалось в бледно-желтом отваре, прозрачный китайский фарфор украшал почти по-спартански голый стол, на нем даже не было традиционных янтарных леденцов — их подавали к чаю везде, и приходилось есть, хотя специфический вкус был ну на очень большого любителя.

— Вот и Нина-ханум, — радостно разулыбался вдруг очнувшийся Аскер. — Как поработалось?

— Просто замечательно. — Нина действительно была довольна. Она сделала массу выписок, сравнила каталоги разного времени — хорошо трудиться, когда никто не мешает и не отвлекает.

— Тогда чаю, — еще более довольным голосом предложил Аскер, однако, что его собственно веселило, Нина не понимала. Она села напротив мужчин, еще раз оценив все преимущества брюк. Сидеть в европейской юбке за дастарханом очень обременительно.

Особенно сейчас, когда вернулось мини.

Служитель, неизвестно как узнавший, что следует принести еще чаю, появился с двумя свежими чайниками. Нина уже совсем было собралась высказать свои соображения по поводу описей, но в этот раз смотритель явно не собирался вести ученые беседы. Он молчал, Аскер же был в своем репертуаре.

— Ах, Нина-ханум, до чего ты хорошая девушка, жалко, из Петербурга уехать ни за что не согласишься, а то мы бы тебе мужа нашли.

Разговоры о муже Нину, как правило, раздражали, ей нравилось на Востоке все, кроме неистребимой страсти содействовать всяческим женитьбам и замужествам.

— Да уж, не соглашусь. Да и кто меня здесь возьмет, — резонно и с должной скромностью сказала она. Последние слова оказались лишними, Аскер разразился невероятно длинной и цветистой тирадой. Если его слова воспринимались бы всерьез, выяснилось бы, что в подлунном мире не рождалось еще создания, подобного Нине.

— И слова такие говорить тебе должно быть стыдно, я еще не встречал девушки, которая могла бы сравниться с тобой, любой джигит от Кашмира до Финляндии рад будет назвать тебя своей женой. И умрет от счастья тот, кого осчастливишь ты своим выбором.

Слова Аскера могли бы показаться издевкой, но Нина привыкла к такой манере изъясняться, ее только позабавила неизвестно как вклинившаяся в цветистый водопад восточного красноречия Финляндия.