Изменить размер шрифта - +
Факел давно погас. Воин побежал куда-то в гору, вода преследовала его по пятам, бежать было трудно, ноги вязли в ставшей вдруг мягкой земле. Края огромной ямы местами были пологи, но иногда обрывались крутыми уступами, вода поднималась так быстро, что несколько раз едва не захлестывала Воина с головой. Он уходил от наводнения, не думая, стремясь выбраться из проклятого места. Появившаяся, наконец, луна высветила пологий берег невдалеке. Воин устремился туда. Когда, измученный, он выбрался на сушу, подъем воды прекратился. В призрачном свете на месте недавнего леса простиралась водная гладь, то тут, то там на поверхности плавали огромные стволы, вздымающие к ночному небу искореженные сучья. Гора с Камнем исчезла, лишь несколько небольших островов смутно виднелись вдали. Едва обретя надежду на спасение сына, он вновь потерял ее…

 

Уже, казалось, в сотый раз Павел просматривал полностью законченную книгу. Что же, черт побери, в ней было не так? Вроде и герой без страха и упрека, и слез достаточно, и крови в избытке, но в то же время присутствовало что-то другое. Нет, нельзя сказать, что он, Павел Северин, исписался, у него много задумок, проектов, но эта книга уже была иной. Она не была хуже прежних, весьма успешных, просто в ней в самом герое чувствовался надлом, будто стержень, тот самый, на котором держались все его прежние образы, чуть дрогнул. Впрочем, это все можно легко проверить. Ведь, кроме Андрея, принципиально не читающего его книг, есть Вилия. Она не только верная и преданная читательница, но и умный, внимательный критик. Отбросив сомнения, Павел набрал номер:

— Добрый вечер, красавица моя! Я тебя не отрываю от важных дел?

— Привет, Павел! Нет, я уже дома. На сегодня я просто женщина, которой позвонил самый дорогой для нее мужчина.

— Вилия, ты вгоняешь в краску старика.

— Мне, Пашенька, позволительно, я сама уже старуха.

— Вилия, тебе грешно такое говорить, ты самая прекрасная и молодая женщина на целом свете.

— Что ты! Я просто веду со старостью неравную борьбу. Все еще наивно надеюсь, что ты поделишься секретом вечной молодости. Ты по-прежнему упорно скрываешь, как тебе удается сохранять настоящую мужскую красоту, силу и обаяние.

— Ты все время меня смущаешь, Вилия. Но я звоню тебе по делу. Как ты посмотришь, если я тебе сброшу рукопись последней книги? Что-то мною овладели сомнения…

— Вот те раз, у тебя сомнения? Это что-то новое! Сбрасывай, конечно, я с удовольствием прочту девственную рукопись. Ты когда хочешь услышать мое мнение?

— Чем раньше, тем лучше.

— Хорошо, я готова и вся в нетерпении.

Только отправив имейл, Павел немного успокоился. Теперь он все узнает о себе, о том, что написал. Можно не сомневаться в том, что Вилия выскажет свое мнение прямо, если нужно, жестко, но, безусловно, справедливо.

 

Обоз растянулся, Януш остановил коня на пригорке и смотрел со стороны, как подводы втягиваются в узкую лощину между холмами. Во главе обоза на гнедом жеребце гарцевал его давний друг и соратник Витас. Славный воин, надежный товарищ, во многих схватках они бились плечом к плечу. Вот Витас подлетел к крытому возку, в котором едет Стефания, и, перегнувшись, о чем-то заговорил с ней. Знать бы о чем? Это ж надо, какое невезение, полюбить невесту сюзерена! Везти ее, такую чистую, нежную, в чужие жадные руки! За что, за какие прегрешения Господь ниспослал такую кару? Ведь никогда бы даже не помыслил о предательстве, а тут все так неладно повернулось. Зачем только его пан Мечислав послал с посольством? Неужто нельзя было отправить кого-то другого? Не полюбить Стефанию невозможно, умна, красива, она словно свежий ветерок в разгар жаркого полдня. Когда он впервые увидел ее, словно каленая стрела пронзила сердце, да так и осталась в нем. Каждый день они беседовали подолгу, Януш рассказывал ей, этой святой, непорочной деве, о своем сюзерене Дулебском.

Быстрый переход