|
Обо всем, что случилось той весной. Апрель – самый ужасный месяц. И как я пережил лето, как оказался на Крите осенью, под другим солнцем, но все с тем же черным светом внутри. Среди людей, которые жрали, пили и спаривались. Они ругались, и блевали, и не смотрели за детьми. Там я познакомился с Йо. По вечерам я сидел и читал на террасе перед рестораном, снова и снова перечитывая при свечах одну поэму. Она повествует о последних временах, как мне кажется, во всяком случае, о моих последних днях; странствия по иссохшему миру, без воды, без смысла, в слепоте, пустоте и смерти. «Что ты читаешь?» – спросил Йо, когда подошел ко мне. Он был подозрителен, как наверняка по отношению ко всем; больше других ему была нужна опора. Я рассказал о поэме, повторил ту часть, которая называлась «Смерть от воды», нарисовал ему образ мертвого финикийца на дне моря.
Йо было двенадцать лет, и он был предоставлен самому себе. Он знал, каково мне.
Часть II
1
Воскресенье, 14 декабря Когда самолет пошел на посадку и капитан предупредил, что они приближаются к аэропорту города Осло, Лисс проснулась в хаосе мыслей. Две из них повисли в воздухе: «Майлин пропала. Я должна найти Майлин». Ранний вечер воскресенья. Пятый час. Она провела ночь в кресле в Схиполе, до утра все рейсы были заняты. С тех пор как она сидела в кафе на Хаарлеммердайк, прошли почти сутки. Полицейского, который ответил по телефону Зако, звали Воутерс. Разве можно забыть эту фамилию? «Неправда, что я видела Зако неделю назад. Я была там той ночью. Прямо перед его смертью…» Закрыть эти мысли в комнате. Запереть на ключ. Перед дверью стоит Воутерс с табличкой. Ее нельзя открывать. Разве можно забыть, что в этой комнате что‑то есть? Начиная с фамилии, Воутерс, забыть, как зовут полицейского. Забыть его голос и все, что он рассказал. Тогда можно будет забыть, где она была ночью. «Я должна найти Майлин. На остальное мне насрать».
Дама в соседнем кресле дочитала газету. Она протянула ее Лисс, хотя та об этом не просила. Она листала не вчитываясь. Через несколько страниц она наткнулась на большой заголовок и уставилась на него: «Пропавшая женщина (29 лет) должна была участвовать в передаче „Табу“». Это про Майлин. Ее парень упоминал какую‑то передачу. Газета называла это «скандальным телевидением». Ток‑шоу Бергера, прочитала Лисс, этот тип ассоциировался у нее с устаревшей рок‑музыкой. Теперь он создал зрительский ажиотаж этим шоу, где обсуждались табу. Вчерашняя передача была посвящена вроде как сексуальности. Все началось, когда Бергер сказал, что иметь секс с детьми, может быть, и нормально. Лисс изо всех сил пыталась понять, как это все связано. Что Майлин, такая дотошная в отношении источника своих доходов, забыла на таком шоу? «Психолог двадцати девяти лет так и не появилась в студии Канала‑шесть в Нюдалене. Никто не знает, где она с того вечера. Во время передачи Бергер несколько раз подтрунивал, что у нее оказалась кишка тонка. Теперь он отказывается давать какие‑либо комментарии». Женщина в соседнем кресле сидела с закрытыми глазами и держалась за подлокотники. Лисс сунула газету в кармашек ее сиденья, прислонилась головой к иллюминатору. Слой облаков под самолетом утоньшился. Она разглядела внизу фьорд и крепость на краю. Когда она уезжала отсюда почти четыре года назад, она думала, что уже никогда не вернется. «Как ты справишься, Лисс?»
*
Шоферу она называла Экебергсгате, но не сказала номер дома. Когда они подъехали, она попросила остановиться. Заплатила кредиткой и вышла. Здесь на склоне над Осло был собачий холод. Лисс была одета для теплого дня в Амстердаме и отправилась в аэропорт, не заезжая домой, чтобы собрать вещи. |
