— Чего-чего?

— Шумиху раздуть, вот чего.

— И Демин опубликует обвинение в собственный адрес?

— А я пока не знаю, что там: обвинение или нет. Он должен был придумать какой-то хитрый финт ушами, чтобы вылезти сухим из воды, а потом из нее же сварить жирную уху. Слушай, а как у тебя с Верой этой, Валентиновной?

— А! Ну теперь ее следователь дожмет, на основании показаний того мужика, про которого ты говорил.

— Дожал мужика?

— Он даже испугался: откуда пронюхали? Я уж не стал тебя выдавать.

— Сделай одолжение.

— Что, боишься, в очередь больше не пустят?

— Надо же мне где-то продукты покупать.

— Так вот, мы ее вызвали назавтра в прокуратуру, эту гражданку Самойлову, о доставке я лично позабочусь. Показания о том, что была она в тот вечер у племянника, даст, никуда не денется. Наверняка завещание выкрала.

— Не забудь, что, скорее всего, она Демина видела.

— Не забуду. Потом я проясню ситуацию с машиной в лесу. Кто там ее углядел?

— Тетка одна, она ходит в тренировочных штанах и резиновых шлепанцах, знаешь, такие еще называют вьетнамками: подошва и две резинки. Дом, кажется, второй справа у колодца, покрашен модной сейчас краской, темно-коричневой, на олифу похожей.

— Блеск! Ты бы в разведчики пошел, а не в коммерческие директора.

— Да случайно все получилось.

— Значит, опираясь на эти показания, мы Демина и зажмем. Был он у Клишина? Был. А зачем?

— Вот именно. Если ты не докажешь сначала то, что он убил еще и Аллу, плохи твои дела. Здесь как раз первое вытекает из второго, а не второе из первого, потому что убийство Клишина доказать сложнее.

— Почему?

— Мотив? Личная неприязнь? Тут ничего материального, все из области чувств, а как их удачно прокомментировать, чтобы судьи поверили в виновность? И не забудь, что, скорее всего, именно Демин пришел побеседовать с профессором Гончаровым, после чего Аркадия Михайловича разбил инфаркт.

— Это из чего понятно?

— Я потом расскажу, если свидетелей найдешь.

— Что за фокусы?

— Тут история туманная, и я не понимаю пока главного: зачем Демин убил своего друга? Потому и не берусь ничего обосновать.

— А спать нам не пора?

— Ты что, в бой рвешься?

— Ага, хочу, чтобы скорее наступило завтра. Думал, сроду это дело не раскрою.

— Игорь, а на самом деле, почему ты не женился до сих пор?

— Не всем же с бабами везет, как этому писателю. Ну скажи, почему им, к примеру, не любить нормальных мужиков?

— Тебя, например.

— А хоть бы и меня.

— Слушай, а помнишь то место, где Клишин пишет про любовь? С чего начинается глава?

— Ну, я уже не помню.

— Что-то там про тех, кто рождается принцами. Разговор с этим приятелем помнишь?

— Ты хочешь сказать, что тот приятель — Демин?

— То-то мне все время параллели мерещатся. То Надя про свою семью начнет рассказывать, то ты со своими жалобами.

— Какие жалобы? Ты спросил — я ответил. Вот ты как с женой познакомился?

— Лучше не напоминай. Посадил ее мужа за убийство ее же родителей. Вернее, доказал, что это он убил, и мужа посадили. Ну, потом Саша оформила развод, мы стали жить вместе. В истории этой ничего веселого нет, так жен искать не надо.

— Я тоже любил до армии девушку, а она взяла да и замуж вышла.