– Это вначале, – невозмутимо сказал фотограф. – А потом что? Потом кого надо было спасать? Могла хотя бы посоветоваться! Я вообще ничего не знал! Один раз легла с Антоном, второй… Потом, видимо, понравилось! Тварь! Сука! Меня использовали втемную! А я такого не прощаю.

В голове Стаса что-то щелкнуло, и на долю секунды разрозненные мысли выстроились в логическую цепочку. Не теряя зря времени, он выдал:

– Да, бедная Жанна… Она ведь узнала, что вы с Леной любовники, от Валентины? И вы круто повздорили.

Стас вспомнил запись в телефонной книге Снегиревых «Помирить Игнатенок». Как много порой может скрываться за короткой строчкой!

– Я дважды не повторяю! – Лёвик взглянул на звездное небо, разведя руками. – Но так как ни той ни другой уже нет в живых. Да, если бы не твоя жена… Если б не она… Такой утечки информации я предвидеть никак не мог. Мне казалось, конспирация железная.

– Складно заливаешь, – заметил Стас, думая о том, что, если сейчас Лёвику врезать как следует, он как раз брякнется головой на ступеньки и… Всё может быть. – Только поэтому я тебя и слушаю… пока.

Словно не расслышав издевку Стаса, фотограф продолжал, не видя, что на крыльцо дачи вышел Макс с незажженной сигаретой во рту:

– Жанка мне закатила скандал, мы здорово поругались. И это еще один, кстати, повод избавиться от Ленки раз и навсегда. Жанка мне условие поставила: не будет Ленки – она мне всё простит. К тому же супружнице моей нравился этот… импотент Макс.

Стас видел, как напрягся журналист, услышав эту фразу, и решил немного подыграть:

– Ты так спокойно об этом говоришь? Здесь твоя ревность дремлет, ей начхать на это? Жанне нравился Макс?

– Эх ты, а еще сыщик… Ревновать к Максу – все равно что к парализованному старику… Это старый лось с отсохшими рогами.

В этот момент журналист щелкнул зажигалкой, прикуривая. Лёвик вздрогнул, резко обернулся и, кое-как устояв на ногах, замахал руками.

– К парализованному старику, говоришь? – прошипел Макс, спускаясь по ступенькам. Лёвику пятиться было некуда – все пути для отступления блокировал Стас. Приблизившись, журналист выдохнул струю дыма фотографу в лицо. – Я тебе покажу… лося с рогами! Да еще парализованного!

– Ты что, протрезвел? В отрубе ведь был! Я сам видел! – запричитал фотограф, закашлявшись. – Ни фига себе! Когда? Ты должен еще… спать и спать! По моим подсчетам.

Договорить он не успел, его подбросило. Удар Макса пришелся ему снизу в челюсть. Стас едва смог увернуться, чтобы не мешать свободному полету и падению Лёвика.

Пытаясь унять боль в руке, Макс зачерпнул левой ладонью снег и приложил его к правой, которой только что провел удар.

– Неплохой апперкот, кстати, – отметил Стас, копируя удар в воздухе. – Теофило Стивенсон и Мохаммед Али нервно курят в сторонке.

Вспоминая «Иронию судьбы…»

Когда спустя несколько минут они с журналистом несли на носилках тело Антона в сарай, Лёвик все еще лежал на снегу, не подавая никаких признаков жизни.

– Ты его не грохнул, случайно? – поинтересовался Стас. – Он богатырским здоровьем не отличался. Я сам всю дорогу боролся с искушением его прибить. А ты раз – и врезал…

– Если и грохнул, – ответил Макс, не задумываясь, – то нисколько не расстроюсь. Уж поверь. И плевать мне на его здоровье.

– Может, его тоже отнести в сарай, – предложил Стас, – пусть там полежит, подумает о жизни? В тишине и темноте.