– Отличная мысль! Хотя… эту мразь, будь она хоть живой, хоть мертвой, я бы рядом с нашими девчонками не положил. Побрезговал.

– Пожалуй, ты прав.

На обратном пути Макс наклонился к Лёвику и пару раз хлестко ударил лежащего по щекам. Тот в ответ начал мычать что-то нечленораздельное.

– Надо же, – вполне искренне удивился Макс. – Живучим оказался подонок! Придется посадить на цепь.

– У батареи, думаю, ему самое место.

Спустя полчаса Лёвик сидел на полу в прихожей, его руки были крепко привязаны к батарее. В окровавленном рту отсутствовало несколько зубов, левая половина челюсти распухла.

Макс осматривал секретный арбалет, который хозяйка со злостью выкорчевала из потайного резервуара под барной стойкой и хотела уже разломать на куски и выбросить, да журналист не дал.

– Значит, ты всё знала и молчала? – спросил ее Стас, разливая чай по чашкам. – Скажи нам об этом раньше, возможно, Антон сейчас был бы жив. Лёвик-то, обрубок, на себе испытал ударную силу его стрел. Новый год встретил с дырявым ухом.

– Я вызвала милицию, – сообщила заплаканная хозяйка, неподвижно сидя в единственном кресле, стоявшем под пальмой, и глядя в одну точку. – Представители закона приедут с минуты на минуту. Мне плевать, кто и как выпутается из этого… дерьма. Больше я ничего не хочу слышать.

Стас обернулся и увидел, что телефон стоит на прежнем месте. Следовательно, сыщиком ему быть осталось всего ничего. Он решил использовать оставшееся время, чтобы удовлетворить свое любопытство:

– Макс, и всё же я не понимаю, как тебе удалось так имитировать опьянение, что ни у кого, даже у меня, не возникло ни малейшего сомнения в том, что ты пьян.

Журналист наконец оставил древнее оружие, подошел к Стасу, расстегнул рубаху на груди, достал диктофон и удивленно оглядел его.

– Что-то не так? – вполголоса поинтересовался сыщик.

– Всё не так, коллега, – резюмировал журналист. – В нем нет кассеты.

– В смысле! Не шути! – Стас вырвал диктофон из рук Макса, нажал на кнопку, крышка кассетника открылась. Кассеты действительно не было.

– Она точно была, куда могла деться?

– Это Лёвик, сволочь! – зарычал по-звериному сыщик. – Разыграл меня, дескать, запиши, я очень люблю советскую власть, а сам… вытащил кассету.

Макс улыбнулся:

– Ну, хитер, засранец! Ай да партизан!

– Я сейчас из него ее вытрясу! – с этими словами Стас рванулся из-за стола.

– Думаешь, она при нем? – спокойно остановил сыщика журналист. – Не смеши! Он ее выбросил по дороге. С подобной аппаратурой он, я уверен, сталкивался и знает, как с нею обращаться, не хуже меня. А вот как он ее обнаружил на тебе, это вопрос.

– Я поднял его за шкирку, он, похоже, почувствовал.

– Ты сплоховал, говоря по-простому, облажался. Сейчас нечего кулаками махать, – с этими словами Макс не спеша налил себе чаю, положил в чашку два кусочка сахара, размешал, сделал глоток.

– И что делать? – Стас в бессилии опустился на табурет.

– Самое лучшее пока – делать вид, что ничего не случилось. Он нас переиграл, и ладно. Не дадим ему упиваться своим превосходством… Итак, ты меня, кажется, спросил, как мне удалось натурально изобразить пьяного?

Стас в этот момент размышлял над тем, куда Лёвик мог выбросить кассету, и не сразу вник в прозвучавший вопрос.

– Что? Ах да, мне очень интересно.

– Знаешь, что меня больше всего потрясает в «Иронии судьбы»?

– Вопрос, конечно, интересный, – смутился сыщик, не ожидавший ничего подобного.