– Тебя что то тревожит, Джанет? Не хочешь со мной поделиться?

– Ты это о чем? – она сразу ощетинилась, словно решив, что он над ней смеется. – Ничего меня не тревожит, могу тебя уверить. – Видимо, ее особенно разозлило выражение «поделиться», автоматически подразумевающее, что человек с охотой примет все то, что ему предложат.

– Ну извини, – добродушно сказал Арно, и его веснушчатое лицо выразило неподдельное облегчение.

– Если ты будешь разгуливать с такой глупой ухмылкой, люди уж точно решат, что это у тебя с головкой не все в порядке.

– Я хотел как лучше…

Но Джанет уже повернулась к нему спиной. Даже ее костлявые лопатки выражали крайнюю степень раздражения. Арно неторопливо последовал за ней. Он направился в центральный холл. Помещение казалось пустым. Он огляделся и негромко позвал:

– Тим?

Никто не откликнулся. Выждав, он окликнул мальчика еще раз, но тот не появлялся. Недавно мальчик нашел себе новое убежище, и Арно, который уважал желание Тима чувствовать себя в полной безопасности, не стал его искать. Тим наверняка объявится, как только Учитель, закончив свои утренние молитвы, спустится вниз. Тогда он будет следовать за своим благодетелем словно тень, а когда тот приостановится, замрет у его ног, как верный пес.

Арно решил отложить изготовление козырька для пчелиного роя до следующего дня. По длинному коридору он направился к выходу. Перед дверью, где висели плащи, зонтики, шляпы и рабочая одежда, он отыскал свой старый пиджак и панаму и вышел с намерением поработать в саду.

Когда все в доме стихло, Тим, настороженно оглядываясь по сторонам, на цыпочках вошел в холл. В центре потолка был расположен великолепный, в форме фонаря, восьмиугольный плафон из разноцветных стекол. В ясные дни солнечные лучи, проникая через разноцветные стеклышки, бросали на деревянный пол снопы янтарного, малинового, густо розового, фиолетового и нежно зеленого света. Из за набегающих облачков световые пятна меняли глубину, они покачивались и играли как живые. Это магическое свечение буквально завораживало Тима. Стоя в центре зала, он начинал медленно кружиться и с блаженной улыбкой следил за калейдоскопом рисунков, возникавших на его руках и одежде под влиянием игры света и теней. Сейчас он недвижно стоял под солнечным лучом в дымке мельчайших пылинок. Ему представлялось, что это облачко крошечных безобидных комариков со светящимися крылышками. Временами волшебный фонарь присутствовал в его снах. При этом у Тима возникало ощущение постоянного движения, он словно плыл куда то в высоту, раздвигая яркий свет руками и работая ногами как пловец. Однако чаще он летал. Невесомое в мире невесомости, его тело то взмывало ввысь, то ныряло в пустоту, то снова выпрыгивало, изогнувшись дугой. Однажды его сопровождала стая пестрых птиц с добрыми глазами и безобидными мягкими клювиками. После таких сновидений он просыпался с бьющимся от страха сердцем и чувством непоправимой утраты. Тогда он вскакивал с постели и стремглав выбегал на площадку лестницы, чтобы убедиться, что плафон на месте.

Когда Тима впервые привели в дом и оказалось невозможным убедить его что либо съесть, Учитель, заметив успокаивающий эффект, который оказывает на него этот фонарь, распорядился, чтобы под ним на пол положили две подушки. Почти две недели он сидел с ним рядом, кормя его с ложки: «Это за маму, а это за папу».