Вторая черная метка в адрес членов сообщества под названием «Золотая лошадь» была гораздо более серьезного свойства: они не желали тратить свои деньги в местных магазинах. Никто из обитателей «Золотой лошади» ни разу не переступил порог «Эмпориума», даже на почту никто из них не заглядывал, не говоря уж о посещении местного паба. Поначалу в деревне отнеслись к этому довольно спокойно, поскольку подразумевалось, что члены общины обеспечивают себя всем необходимым, возделывая свой собственный участок размером в три акра. Когда же один из них был замечен выходящим из автобуса с пакетами от «Сэйнсберис» , все поняли, что их оскорбляют, и затаили обиду.

По всем этим причинам зал судебных заседаний был забит до отказа. С приличествующим случаю выражением сочувствия на лицах, все как один нетерпеливо жаждали подробностей драматического происшествия и установления истины.

Погибшему в момент смерти было пятьдесят три года, и звали его Джеймс Картер. Дознание началось с рассмотрения письменного рапорта санитара скорой помощи, прибывшей на место по вызову. Тело мистера Картера он обнаружил лежащим у подножия лестницы.

– После предварительного осмотра тела, – читал клерк, – я позвонил к себе в больницу, а те прислали врача и известили полицию.

Далее давал показания доктор Лесситер, маленького роста велеречивый человечек, который там, где хватило бы одного слова, произносил пять. Всем это быстро наскучило, и публика переключила свое внимание на членов коммуны.

Их было восемь, и народ был разочарован. Заинтригованные словами миссис Балстрод, люди ожидали увидеть персон экзотической внешности, наверняка чем то отличающихся от обычных. Одна из девиц и вправду была в широких муслиновых шароварах, с красной точкой посредине лба, хотя таких в близлежащих городках Слау и Аксбридж можно встретить сплошь да рядом. Чувствуя себя обманутыми, люди снова стали прислушиваться к доктору, и как раз вовремя, а именно в тот момент, когда он произнес сакраментальные слова: «сильный запах бренди».

Следующим был констебль. Он подтвердил, что осведомлялся у санитара, не имеются ли у того какие либо сомнения по поводу обстоятельств смерти, поскольку он сам никаких внешних признаков насилия не заметил, и получил отрицательный ответ. Затем пришла очередь первого свидетеля из состава коммуны. Вперед вышла высокая статная женщина в ярком костюме из плотного шелка. Она подтвердила, что ее действительно зовут Мэй Каттл, после чего, пожалуй, даже слишком подробно описала все, чем была занята в течение рокового дня. Ее речь была певучей и, казалось, состояла из одних гласных. Красноречию ее можно было позавидовать.

Она была записана к зубному врачу в Каустоне (неприятности с коренным зубом) и выехала из Поместья сразу после одиннадцати утра. В машину с ней село еще трое, им нужно было в лесной массив, чтобы с помощью магического прутика научиться определять места скопления грунтовых вод. Затем ожидание в приемной.

– У врача был трудный случай – капризный ребенок никак не давал ничего сделать. Ни мишки книжки, ни мороженое пирожное – ничего не помогало. Посоветовала ему представить на миг, что вокруг все оранжево золотистое. Это феноменально помогает. Отсюда и пошли знаменитые выражения: «золотой человек», «золотой ребенок»…

– Так о чем это я?

– О коренном зубе, – напомнил коронер.

– Ах да! После зубного я заглянула в нотный магазин. Нужно было забрать заказ: сонату номер пять Боккерини и одну вещицу Оффенбаха. Лично я всегда считала, что Оффенбах в сочинениях для виолончели такой же гений, как Лист в своих композициях для фортепиано.