|
Вы ведь их обоих предупредили, что я там околачиваюсь. Снаружи стало еще холоднее, но "герон", слава Богу, не взбрыкнул и завелся сразу, и я покатил в сторону Гранд-Конкур. Когда в половине седьмого я вошел в кабинет, Вульф сидел за столом, угрюмо изучая кипу документов толщиной в добрых два дюйма - часть стенограммы дела Розенбергов, за которой он послал, прочитав первые три главы "Приглашения к дознанию". Мой стол был девственно чист - никаких посланий или памяток о телефонных звонках. Я выдрал листок из записной книжки и сидел, пялясь на него, пока Вульф не кашлянул. Тогда я поднялся и положил листок перед Вульфом. - Полюбуйтесь, - гордо сказал я. - Фамилия и адрес врача, который почти три года назад лечил Изабель Керр от бронхита. Вульф фыркнул. - Ну и что? - Поймете, когда я расскажу о предшествующих событиях. Я провел час в обществе мистера и миссис Флеминг. Сейчас или после ужина? Вульф воззрился на часы. До оладий с анчоусами оставалось всего тридцать пять минут. - А это срочно? - Нет, черт возьми. - Тогда это подождет. Саул звонил два раза. Ноль. Фред присоединится к нему с утра. Я позвонил мистеру Паркеру, и он пришел после обеда. Я рассказал ему все, что мы знали, не назвав только Эвери Баллу. После встречи с Орри мистер Паркер перезвонил. Он договорился, что ты можешь посетить Орри завтра в десять утра. Он считает, что тебе это будет полезно. - Орри уже предъявили обвинение? Предумышленное убийство? - Нет. - Но и под залог не выпускают? - Нет. Мистер Паркер не хочет торопить события. Вульф покосился на листок. - Кто это такой? Он убил Изабель Керр? - Нет, он ее вылечил. Я очень горжусь этим листочком. На нем - все наши достижения. - Фу! - Вульф отодвинул мой листок в сторону и вновь погрузился в стенограмму. Ведение деловых разговоров за ужином - строжайшее табу, но беседовать о преступлениях и преступниках вообще не возбраняется, так что дело Розенбергов было главной темой нашего диспута во время поглощения оладий с анчоусами, запеченных в кастрюлечке куропаток под соусом, огуречного мусса и креольского сыра со сливками. Конечно, спор был чисто риторический, ведь Розенбергов уже давно не было в живых, но, с другой стороны, тауэрских принцев не было в живых вот уже пять столетий, а Вульф в свое время потратил целую неделю, разбирая эту тайну веков. Решив ее, он снял с полки "Утопию" Томаса Мора, поскольку вынес вердикт, что Мор оклеветал Ричарда Третьего. Лишь перейдя в кабинет и выпив кофе, Вульф позволил себе вернуться к нашему делу. Он отодвинул поднос в сторону и поинтересовался, буду ли я излагать беседу с Флемингами дословно. Я ответил, что да, и приступил. Когда я дошел до сделки с Вильямом, Вульф поджал губы, но смолчал, не став выражать вслух своего неудовольствия по поводу того, что я спустил пятнадцать зеленых, а выставлять счет нам некому - не Орри же. После этого Вульф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и не шевелился до тех пор, пока я не закончил. Тогда он приоткрыл глаза и спросил: - Так ты не обедал? Совсем ничего не ел? Я помотал головой. |
