|
Я надеялся, что знаете. Вы ведь были близки с сестрой? - Конечно. - Значит, вы должны знать, с кем она дружила. Поскольку вам даже в голову не приходит, кто бы мог ее убить, я об этом не спрашиваю. Но с кем еще она была близка? Вы же должны были сказать это полиции. - Нет, я не говорила. Я приподнял бровь. - Вы и с ними отказываетесь говорить? - Нет, но я не могу сказать им то, чего не знаю. Дело в том... - Она умолкла, помотала головой и повернулась к мужу. - Скажи ему сам, Барри. Барри Флеминг потрепал ее по руке. - Дело в том, - продолжил он, - что Изабель жила как бы двойной жизнью. Одна жизнь была с моей женой, ее сестрой; в меньшей степени в этой жизни был и я. Другая жизнь была с ее... можно сказать - в ее кругу. Мы с женой почти ничего о нем не знали, хотя догадывались, что в основном ее друзья вращаются в театральном мире. Вы понимаете, что по определенным причинам жена предпочитала не общаться с ними. - Дело не в том, что я предпочитала, - поправила она, - а в том, что просто так сложилось. Что ж, существенным подспорьем я бы это не назвал. Но все же список подозреваемых сузился до границ театрального мира. - Хорошо, - сказал я, - вы не можете назвать мне того, кого не знаете. Но хоть какие-то общие знакомые у вас были? Хоть один человек? Она покачала головой. - Нет, никого. - Доктор Гамм, - подсказал Флеминг. - Ах да, конечно. - Ее лечащий врач? Флеминг кивнул. - И наш тоже. Терапевт. Он... Можно сказать, что мы с ним приятели. Он тоже любит шахматы. Когда пару лет назад Изабель заболела бронхитом, я... - Почти три года назад, - поправила Стелла Флеминг. - Возможно. Так вот, тогда я обратился к нему. Он вдовец и живет с двумя детьми. Два или три раза мы приглашали вечером его и Изабель поиграть с нами в бридж, но игрок из нее был неважный. - Просто ужасный, - проронила Стелла Флеминг. - Она совсем не чувствовала карту, - добавил Флеминг. - А его зовут Теодор Гамм, с двумя "м". Он ведет прием на Семьдесят восьмой улице. Флеминг явно старался помочь, и я был ему признателен: наконец-то, черт возьми, я заполучил хоть одно имя и адрес. Я даже достал записную книжку и старательно занес в нее первые, добытые с таким трудом сведения. - Ему нечего вам сказать, - промолвила Стелла Флеминг совершенно спокойным голосом, но в следующий миг вдруг сорвалась с места и вскочила, вся дрожа, сжав кулачки и сверкая глазами. - Никто вам ничего не скажет! Нет, никто! Уходите отсюда! Убирайтесь вон! Флеминг тоже вскочил и схватил ее сзади за плечи, но она, казалось, даже не заметила этого. Останься я сидеть, где сидел, она бы скорее всего успокоилась, но у меня с самого утра маковой росинки во рту не было. Я кивнул Флемингу, он кивнул в ответ, затем я вышел в прихожую, забрал пальто и шляпу и удалился. - Вам все-таки удалось пробиться к ней? - спросил Вильям, когда я втиснулся в лифт. - Да, благодаря вам, приятель. Вы ведь их обоих предупредили, что я там околачиваюсь. |
