— Во сколько?

— В районе десяти.

— А не позже?

— Черт его знает, у меня не было часов… Погоди! Точно раньше — мы ушли с пляжа пять минут одиннадцатого.

— С кем ушли?

— С Сашей. Мы еще были на берегу, он подплыл.

— И застиг вас врасплох, понятно. Вы уговорили Сашу соврать, что Саша был с тобой.

— Он правда был со мной! А ты — с этой кроткой невинной овечкой, которая тебе еще даст жизни!

— Юль, оставим склоки. Ты попросила Сашу?

— Что, он донес?

— Он умер.

После долгого молчания — вскрик:

— Как умер?!

— Его убили.

— Иван! Что происходит?

— Его зарезали. Вот почему так важно знать о передвижениях твоего Филиппа в четверг.

— Ничего не понимаю!

— Имел ли он возможность совершить нападение на Анну в десять часов вечера.

— Но какая связь…

— Это долго объяснять.

— Нет и нет, не там ищешь!

— Ладно. Давала ли ты кому-нибудь мою писчую бумагу?

— Что-что?

— Помнишь, во вторник утром ты попросила у меня машинку? Я снес ее на веранду вместе со стопкой финской бумаги.

— Ну и что?

— А то, что этими листками преступник вытер кровь с рук после убийства Вышеславского.

— Бред собачий!

— На одном листе, найденном у него в кабинете, обнаружен отпечаток моего большого пальца.

— Вот жуть! Я никому не давала, клянусь!

— Но все оставила на открытой веранде.

— Да послушай! Если тебя и хотели под убийство подвести — кто знал, что ты к этой бумаге прикасался?

— Никто, кроме тебя.

— Я — никому… любой мог взять с веранды.

— Мог взять, но не мог про меня знать.

Молчание. Быстрый вопрос:

— Иван, ты действительно не ходил в ту ночь к академику?

— Да иди ты!..

— О, вспомнила! В четверг у нас в роще этот толстомордый киношник ошивался. Я землянику собирала. Он на меня так посмотрел…

Математик перебил с удивлением:

— Надо же! Кривошеины у меня просто из головы вылетели. Юля, спасибо за откровенность…

— Я приеду!

— Тебя тут только не хватало.

ГЛАВА 30

Иван Павлович по бетонной дорожке приближался к дому Кривошеиных; великанша стояла за распахнутым настежь окном, наблюдая исподлобья.

— Добрый день. Вы знаете про Сашу?

— Да, у нас снимали отпечатки пальцев.

— К вам можно?

— Проходите, не заперто.

Со свету окунувшись в сумрак, он не увидел, а угадал ее на хлипком стульчике посреди комнаты; повинуясь величественному жесту огромной руки, сел напротив.

— Антон Павлович на работе?

— На рынок пошел.

— Софья Юрьевна, можно задать вам интимный вопрос?

— Осмельтесь.

— Почему у вас нет детей?

— Об этом поинтересуйтесь у моего благоверного, — бросила она несколько презрительно.

— Он не хотел?

Она усмехнулась, математик поправился:

— Нет, конечно, в вашей семье решения принимаете вы. Значит, не мог?

— Не вторгайтесь в болезненную область.

— Вы намекаете, что у Антона Павловича не может быть детей, соответственно, он не мог быть отцом Саши.