— Конечно-конечно, — снова зачастил корчмарь. Он торопился поскорее спровадить “гостей”. — Вы, тащ Распятьев, заходите в любой час, если что. Не стесняйтесь.

В нашей каморке тоже их ухода ждали как вечера пятницы. Вот уже упырь и его громилы отправились к двери, вот вышли за порог… Еще чуть-чуть

И тут донеслось едва слышное

кап

Я опустил глаза. На полу, аккурат под моей ладонью, влажное блестела капелька крови. Надо было замотать гребаный порез. Глаза у моей спутницы сделались как два червонца — большие и блестящие от злости и досады. Даже чувство вины заиграло в душе. И, как выяснилось, не зря.

Распятьев застыл на секунду и, легко оттеснив Вавилу плечом, шагнул обратно. Его уши нервно подрагивали.

— Вавила, — коротко сказал комбриг.

— Да?..

— А что у тебя там в постирочной?

— В постирочной, — вздохнул Вавила — находится постирочная, товарищ комбриг. Пожалуйста, прошу вас во славу Вождя нашего…

— А ты Вождя всуе не поминай, нехорошо это, — парировал Распятьев, — ты ведь не будешь против, если я туда загляну? Быстренько. Одним глазком. Любопытно мне, как у вас тут рабочие процессы налажены. Нет ли каких нарушений…

Вавила занервничал, аж руки затряслись. Он пытался эту трясучку сдерживать, но получалось плохо.

— Давайте уже завтра, прошу вас. У меня был тяжелый день, а завтра вставать ни свет, ни заря.

— Именно поэтому, — сказал нетопырь, шагая в нашу сторону, Его сапоги тяжело бухали по полу, — я и сказал, что быстренько. Сильно тебя не задержу, не волнуйся. Выспишься вволю!.

Вавила закусил губу до того, что кровавая дорожка потянулась по подбородку. Его рука метнулась за пазуху и выудила оттуда кинжал. Он рванулся в сторону комбрига, занес руку для удара… Не слишком честно бить соперника в спину. Но, думаю, если твой соперник — подобная тварь, то в этом ничего плохого нет. Только все равно он не смог. Громилы-подручные схватили его под локотки. Ноги у Вавилы подкосились, как у пацана на районной дискотеке, который перебрал портвейна.

Комбриг зацокал языком.

— Ай-яй-яй, Вавила. Ты меня разочаровал сейчас. Я ж за тебя лично перед товарищем комиссаром просил о снисхождении, а ты вон как.

Корчмарь ничего не ответил. Только вырывался, но слабо и без особой пользы.

— Помнишь, на чем мы с тобой сошлись в прошлый раз, Вавила? Не кусай руку, что тебя кормит. Тебе, вижу, этот урок так на пользу и не пошел. А теперь уже и учиться поздно.

А дальше я только еще сильнее поверил в то, что это не жизнь, а фильм ужасов. Потому что не может же быть так, чтоб можно было голыми руками пробить человеку грудину? Не может. Однако упырь так и сделал. Его пятерня погрузилась в грудь Вавилы. Тот всхрапнул и широко выпучил глаза. Распятьев этим остался доволен.

— Вы не держите его сильно, ребятки, — сказал он, — я уже и сам держу.

Через некоторое время рука показалась обратно. И не одна. С бьющимся на ладони сердцем. Почему корчмарь еще жив? Что за шизофреническое устройство мира?

— Если бы она меня кормила, — прохрипел Вавила, затем втянул воздух через нос и смачно харкнул Распятьеву в морду. — Во имя солнца и рода Ламбертов.

Больше он ничего не сказал. Обмяк и осел на пол, как механическая кукла, у которой завод кончился.

— Как же кстати покойный Вавила помянул род Ламбертов! — зычно сказал упырь.

Распятьев уже не таился, и мне стало понятно — все это время он знал!

— Крайне любопытно, что же здесь забыл из их потомков? Выходи, дружок, знакомиться будем!

Я оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти в качестве оружия.