Хотя не могу сказать, что умею в людях разбираться. Вот движок перебрать или станок наладить — это тема моя, завсегда пожалуйста. Даже схемы не надо. Но человеческое тело — механизм куда сложнее и тоньше. С ним напортачить проще простого, да только потом хрен исправишь. А уж на себе эксперименты проводить и вовсе не хочется. Что я, свинка подопытная?

Если еще пару дней без бани походишь, будешь похож, ХРРР.

Да, в баню здорово было бы. Да и вообще домой. Отоспаться по-хорошему, часов девять, блинов с молоком да с маслом с утра поесть, а там так уж и быть, можно поработать. Блины… бабка Глафира, соседка Афанасьича, делает такие, что высший класс — язык проглотить можно. На простокваше их стряпает. Выходят кружевные такие, поджаристые. Я даже люблю, когда чуть подгорят, от них такой дух идет… вот как сейчас.

Я напрягся. В воздухе действительно пахло гарью.

— Чувствуешь? — спросил Софу, — горит что-то.

— Да, — согласилась она. — это впереди. И не просто горит, а пожар самый настоящий.

— Так ведь дальше наше село, — сообразил я.

Моя спутница помрачнела.

— Тогда давай поторопимся.

Мы поторопились, но облегчения это не принесло. Даже наоборот — когда дорога уже обросла приметами, знакомыми всякому, кто постоянно в этих местах бродит, я увидел то, чего совсем не хотел видеть. В закатное небо поднимался жирный черный столб, похожий на хобот мамонта. Столб дыма.

Глава 8

Говорят, что в жизни все повторяется. В виде насмешки, фарса, уже не помню точно, чего. Могу сказать, что это не совсем так. От того, что судьба решила меня снова по макушке приложить, было совсем не смешно.

— Нет…нет… пожалуйста… нет… только не это! — пробормотал я.

В голове жужжал улей. Все мысли были об одном — очень уж стройный смысловой ряд получался: усадьба, пожар, смерть. И ничего другого. София стояла белая, как мел, ее остекленевшие глаза тупо смотрели вдаль. Несмотря на сумрак вокруг, я мог поклясться, что вижу в ее взгляде этот черный столб дыма. И от этого начинало тошнить.

Нельзя тормозить, Витя. Нельзя раскисать!

— Идем! — Я сильно потянул Софу за руку. Она рывка с моей стороны не ожидала и чуть не хлопнулась носом в землю. Только отточенные рефлексы позволили удержаться на ногах. Столько непонимания на лице, что я даже опешил. Милая, кто из нас в этом мире дольше прожил и его дерьмовые правила знает, м?

— Давай же, — гаркнул я и снова рванул ее за собой.

На второй раз подействовало. В голове возникла картинка; вот Софа подключает свою магию льда и мы как пара фигуристов на прокате скользим по ледяной дорожке прямо до усадьбы. Но только картинкой она и осталась. Сил на подобные трюки у Софы не хватало. Мы оба это понимали. Я уже давно смекнул, что слабой ее не назвать (иначе можно ледышкой в глаз получить), но все же потолок у Плетения был вполне однозначный. Выходить за него без последствий нельзя.

Наверное, непросто признать, что ты можешь не так много, как хотел бы. Но ничего постыдного в этом нет. Гораздо хуже, когда тебя высаживает в предсмертное состояние как тогда в корчме. Выжила Софа только благодаря моим усилиям.

И тому, что никто не мешал. Если б поблизости ошивался кто-нибудь из ТОВАРИЩЕЙ товарища Распятьева, кто знает, как все могло бы повернуться.

Задом, вот как.

Мы бежали так быстро, как могли.