— Как ни забавно — нет. Потом я вспомнила: я хотела понять, почему мисс Мирс, жена садовника, так странно держит грудного младенца, и я сняла трубку, чтобы представить, понимаете, как же надо держать, и, конечно, сообразила, что странным это выглядело из-за того, что мисс Мирс — левша, так что головка у ребенка не с той стороны.

Она обвела собеседника победоносным взором.

«Ладно, — подумал инспектор, — наверное, люди, подобные ей, бывают на свете». Но он не испытывал в том полной уверенности. Все это, понимал он, могло быть сплетением лжи. Судомойка, к примеру, ясно заявила, что Гаджен нес револьвер. Правда, отсюда много проку не извлечешь. Девушка ничего не смыслит в огнестрельном оружии. Она слышала, как револьвер упоминался в связи с преступлением, а револьвер или пистолет — для нее все едино.

И Гаджен и леди Энгкетл опознали маузер, но их утверждение проверке не поддавалось. На самом деле Гаджен мог найти тот, недостающий револьвер, только вернуть его не в кабинет, а самой хозяйке. Кажется, эта чертовка леди совершенно одурманила всю прислугу. Предположим, что она убила Джона Кристоу. (Но вот зачем? Он не мог придумать.) Тогда они стали бы подыгрывать ей и лгать ради нее? И он ощутил мало обрадовавшую его убежденность, что именно это они и стали бы делать.

А еще эта нелепая ее басня, как она не может якобы вспомнить — несомненно она могла бы сочинить что-нибудь получше. И выглядит так естественно — ни тени смущения или тревоги. Черт побери, она производила впечатление, будто говорит сущую правду.

Он встал.

— Когда вы вспомните немного больше, вы, вероятно, поделитесь со мной, леди Энгкетл, — сказал он сухо.

— Разумеется, инспектор, — ответила она. — Иногда забытое абсолютно внезапно вспоминается.

Грейндж вышел из кабинета. В холле он ослабил давящий воротничок и глубоко вздохнул.

У него было чувство, словно он увяз в репейнике. Чего он хотел, так это свою любимую обкуренную трубку, пинту нива и добрый кусок мяса с жареной картошкой. Чего-то простого и несомненного.

Глава 21

Леди Энгкетл бесшумно перемещалась по кабинету, рассеянно притрагивалась то к одному предмету, то к другому, а сэр Генри наблюдал за ней из недр своего кресла. Наконец он сказал:

— Зачем ты брала пистолет, Люси?

Леди Энгкетл вернулась к своему креслу и неслышно опустилась в него.

— Я в самом деле, Генри, не очень ясно себе это представляю. Допускаю, что у меня были неясные соображения насчет случайностей.

— Случайностей?

— Да. Понимаешь, все эти древесные корни, — сказала леди Энгкетл неопределенно, — так торчат, легко споткнуться. Можно ведь сделать несколько выстрелов в цель и оставить один заряд в магазине, — по невниманию, конечно, — ведь люди вообще невнимательны, Знаешь, я всегда думаю, что несчастный случай — самый легкий способ для таких ситуаций. Ну, а там, конечно, жуткие раскаяния, самобичевания…

На этом ее постепенно затихавший голос замер. Муж оставался недвижен, не сводя с нее глаз. Потом снова спросил — спокойно и внимательно:

— А с кем он должен был произойти — несчастный случай?

Люси чуть откинула голову, удивленно глядя на него.

— С Джоном Кристоу, разумеется.

— Милостивый боже!.. Люси… — он не закончил.

— Ах, Генри, — сказала она серьезно, — у меня душа не на месте из-за Айнсвика.

— Понятно. Речь опять о нем. До чего же тебя всегда заботил Айнсвик, Люси.