Пьяный Борька спал на диване. Катя быстро прибралась, заперла баню снаружи и, сильно хромая, отправилась по садовой тропинке в дом. В левой руке она несла керосиновую лампу, в правой держала готовый к стрельбе пистолет Бобовника.

Она начинала догадываться, что привело того поздним вечером на участок и почему он поджидал сестру в кустах у тропинки. Связавшись с бандой Бутовского, он, вероятно, повстречал Дашу и принял ее за Екатерину. Может быть, когда она шла на базар за продуктами или когда он сам топал на встречу с Борькой. В баню, судя по разговорам бандитов, его не приглашали.

Катя была для Бобовника смертельно опасным свидетелем. После войны по стране прокатилась волна судебных процессов. К ответу привлекались изменники Родины всех мастей: полицаи, перебежчики, доносчики, дезертиры… Их казнили сотнями без оговорок и сожаления. Бобовник явно понимал: одно дело – грабежи и налеты, за которые при поимке тоже по головке не погладят, но совсем другое – предательство и служба у немцев. Тут поблажек не жди. Поставят к стенке.

Так или иначе, но подленькая натура Бобовника заставляла Екатерину проявлять максимальную осторожность. Потому и шла она по тропке подобно дикой кошке: мягко ступая, прислушиваясь, всматриваясь в пляшущие тени от кустов и деревьев.

В доме она первым делом занавесила окна, потом присела к столу и с величайшим облегчением освободила покалеченную ногу от тяжелой и неудобной конструкции из двух протезов.

Отдышавшись, придвинула поближе лампу, вырвала из тетрадки чистый лист, вооружилась карандашом и принялась писать…

Глава девятнадцатая

Москва

сентябрь 1945 года

Это была самая важная ночь в его жизни. Ян представлял ее в красках и подробностях с весны 1942 года, когда судьба забросила его на холодную вершину одной из Крымских гор – в лагерь партизанского отряда. Хорошая память прекрасно сохранила ощущение полной безысходности и запах смерти, бродившей тогда вокруг лагеря. Накрывшись с головой тонкой шинелью, он лежал в палатке на ветках молодой ели и под завывания ветра строил планы и мечтал.

Именно тогда в его несуразной голове родился дерзкий план: во что бы то ни стало вернуться в Москву, сколотить небольшую банду, разнюхать хитросплетения подземных коммуникаций и пробраться в один из музеев Кремля. Он оттачивал свой план едва ли не каждый вечер, ворочался, не мог заснуть. И вот эта ночь наступила.

В назначенный час они с Мусиенко и Ковалевым прибыли в район пересечения Большой Молчановки и Серебряного переулка. Именно под этими узкими улочками проходил новый Арбатский коллектор. От тихого местечка до Кремля было почти полтора километра, на таком солидном удалении канализационные люки не охранялись. Возле одного из люков уже ждал Бутовский с семью надежными корешами.

Поздоровались. Планы не поменялись, все договорки оставались в силе. Как и порешили ранее, Борька с Яшей Филиным примкнули к компании Бобовника, а Лешка Мусиенко влился в Борькину банду. Так было надежнее: никто никого не подставит.

Бобовник помог открыть тяжелый люк и еще раз пояснил:

– Главное – выдержать направление на восток. Идем прямо, никуда не сворачиваем, стараемся не шуметь.

Первыми под землю спустились четверо: Борька Бутовский, Яша Филин, Ян Бобовник и Женька Ковалев. За ними последовала другая четверка, а трех надежных корешков Бутовский на всякий случай оставил стеречь люк сверху.

Топать по новому коллектору предстояло немало. Включили электрические фонари и дружно двинулись в сторону Кремля…

Коллектор постоянно петлял из стороны в сторону. Перед каждым поворотом группа невольно замедляла шаг – мало ли что ждало их за изгибом вонючей кишки… Спустя тридцать минут шедший первым Бобовник остановился и шепотом предупредил:

– Вижу пересечение со старым коллектором.