Я двинулся к нему, но он навел на меня свой револьвер тридцать второго калибра:

— Не подходи! Не подходи!

— Ладно, приятель, — проговорил я.

Вдруг послышался женский смех.

Я поднял голову и увидел, что в дверях, широко расставив ноги подобно гиганту, созерцающему ничтожный мир, стояла пышнотелая маленькая Мильдред в своем домашнем платье в цветочек и меховом боа. На ее физиономии красовалась широкая глупая улыбка.

— Не обращайте на него внимания, мистер Геллер, — беззаботно проговорила она. — Он просто прикидывается.

— Он же ранен, мадам! — воскликнул я.

Держась на почтительном расстоянии, некоторые обитатели десятого этажа покинули свои конторы и наблюдали за происходящим, не отходя от дверей офисов, словно присутствовали на диковинном спектакле.

— Не подпускайте ее ко мне! — выкрикнул Болтон.

Рот его был полон крови. Тело медленно перемещалось по мраморному полу, оставляя скользкий кровавый след.

Я подошел к миссис Болтон, встав между нею и мужем.

— Успокойтесь, сэр...

Миссис Болтон, хихикая, выглядывала из-за моей спины.

— Посмотрите на него, он всех дурачит.

— Бросьте, — сказал я, обращаясь к ней.

Затем позвал бизнесмена лет пятидесяти, стоявшего около лифта, и спросил, есть ли в здании врачи. Он ответил утвердительно. Во имя Христа я попросил его скорее привести врача.

— Почему бы тебе не встать и не прекратить притворяться? — проговорила миссис Болтон, насмехаясь над распростертым на полу мужем; южная певучесть голоса исчезла, когда она с усилием вытягивала шею из-за моей спины, чтобы получше разглядеть мужа. У меня складывалось такое ощущение, что она старалась не упустить ни единого мгновения этого страшного зрелища.

— Не подпускайте ее ко мне! Держите ее подальше!

Не выпуская револьвера из рук, Болтон продолжал извиваться как раненая змея, не подпуская к себе никого. Он выкрикивал, что задыхается, колотил ногами по полу, но каждый миг помнил о присутствии жены. Он держал голову так, чтобы мое тело прикрывало его от холодного взгляда жены.

— Не упрямься, Джо. Мистер Геллер, он просто притворяется.

Если так, то я был почти уверен, что это его последнее представление.

Затем он застонал от боли. Я подошел, он взглянул на меня глазами, полными слез. Глазами, в которых застыло недоумение и страдание от незаслуженной боли. Наконец он сдался, позволив мне приблизиться, и отдал оружие, словно вручил подарок. Я принял его и, взяв за ствол, опустил в карман.

— Вы стреляли в себя, мистер Болтон? — спросил я.

— Уберите от меня эту женщину, — прошептал он окровавленными губами.

— Он вовсе не ранен, — угрожающе проговорила его жена с порога офиса.

— В вас стреляла ваша жена?

— Только уберите ее прочь...

К нам подбежали две фигуры в белом — врач и сестра, я отошел в сторону, однако врач, мужчина средних лет, весьма плотный, в очках, попросил меня остаться помочь. Я согласился.

Болтон был крупным человеком, весом почти в двести фунтов, в бессознательном состоянии он, казалось, весил еще больше. Пошатываясь под его тяжестью, мы, как пьяные, двинулись к лифту. Рядом шли миссис Болтон и медсестра, молодая, светловолосая, стройная. Она изо всех сил старалась не пустить миссис Болтон в лифт, но той удалось, как футбольному защитнику, проложить себе путь вперед.