Из-за взрывостойких дверей доносился шум боя: Му’гарна и Бадук пытались задержать абордажную команду. Они еще долго сражались после того, как в воксе затихли сдавленные доклады корабельных бойцов и других законтрактованных смертных защитников, но и их сопротивление закончилось тишиной.

— Защиты не осталось, — доложила Эсенци.

Вар’кир слышал, как она сошла с командного трона.

Теперь корабль подвергался серьезным повреждениям. Они потеряли целые палубы и сотни членов экипажа. Щиты отключились, от брони почти ничего не осталось. Даже их орудия нейтрализовали.

— Встанешь рядом со мной, госпожа капитан? — спросил он и услышал, как Эсенци зарядила свой пистолет, прежде чем ответить:

— Другого не остается.

Двигатели шли к перегрузке, и их безостановочная дрожь наносила корпусу не меньше вреда, чем убийственный обстрел, который вел теперь «Саван жнеца».

Треск и шипение плазменных резаков, прожигавших взрывостойкие двери, возвестили начало конца. Вар’кир знал, что все завершится, как только вражеские легионеры окажутся внутри.

Неважно, сколько их будет. В нынешней ситуации одного отделения хватит, чтобы убить всех имперских слуг на мостике и узурпировать командование.

Вар’кир слышал, как двери медленно, со скрипом открываются. У них срезали запирающий механизм, но поскольку электричества не было, их пришлось раздвигать рычагом.

— Огонь!

Не успел он договорить, а команда бойцов уже открыла стрельбу. Как и Эсенци.

Он не мог видеть произведенного эффекта, но знал, что тот незначителен. Смертных бойцов не готовили для сражений с Легионес Астартес. Предполагалось, что необходимости никогда не возникнет.

— Убить их! — крикнула Эсенци, и Вар’кир понял, почему ее команда звучала так отчаянно.

Гвардия Смерти отправила свой передовой наступательный отряд, укрывавшийся за абордажными щитами. Капеллан слышал, как рикошетят от них снаряды.

У защитников корабля не было оружия, способного пробить эту броню.

Когда выстрел задел правый наголенник, Вар’кир поднял крозиус, чествуя всех, кто погиб, чтобы вернуть Вулкана на Ноктюрн, и приготовился слепо броситься в гущу боя.

Его остановил знакомый боевой клич, за которым последовали звуки яростного ближнего боя. Не успел Вар’кир определить, что именно происходит, как раздался взрыв, невидимый, но ясно слышимый и ощущаемый. Взрывная волна отшвырнула в сторону, наполнив болью, которая, медленно набирая силу, превратилась в агонию, когда он приземлился.

Дезориентированный Вар’кир попытался встать, но запоздало понял, что взрывом ему оторвало ногу. Сквозь рев пламени и грохот финальных разрушений корабля послышались приближающиеся шаги, и он потянулся к оброненному крозиусу.

— Госпожа капитан, ты… — начал он.

— Она мертва, Вар’кир.

— Ксафен?

— Они все мертвы.

Рука в латной перчатке подняла его в сидячее положение.

— Мы — последние живые обитатели этого корабля, если не считать пару сервиторов, — сказал Ксафен.

Вар’кир до сих пор чувствовал под собой дрожь двигателей, которые медленно разрушали корабль, словно действуя заодно с орудиями «Савана жнеца».

— Рек’ор… — прохрипел он, сглатывая кровь, поднимавшуюся по горлу, словно желчь, — они добрались?

— Я не знаю, брат. Но надеюсь.

Вар’кир горько рассмеялся:

— Ты? Ты же говорил, что мы безумцы.

— Ты действительно безумец, но завесу мы все-таки прорвали.

Мостик разрушался, и весь корабль уступал под гневом «Савана жнеца».