|
- Все, - сказала она. - Даже шрама не останется. Ричард сложил руки перед собой, положив на них подбородок. Волосы рассыпались вокруг лица, пенные, зовущие потрогать. Я знала, что на ощупь они именно такие мягкие, как кажется. Лилиан посмотрела на меня, на него. - Я, наверное, вас оставлю одних. - Она стала складывать свои принадлежности в сумку, коричневую, кожаную, больше всего похожую на рыболовную вершу, чем на что-нибудь еще. Посмотрев на меня и на Ричарда еще раз, она добавила: - Послушайте совета старой женщины: не ругайтесь окончательно. Она вышла, провожаемая нашими взглядами. - Ты можешь теперь одеться, - сказала я. Он поглядел на брошенные джинсы, повернув только глаза. - Зачем? Я старалась смотреть в эти взбешенные глаза, а не на тело. Это было труднее, чем я готова была бы сознаться вслух. - Потому что трудно с тобой ругаться, когда ты голый. Он поднял брови, волосы падали ему на глаза, и он смотрел на меня из-под занавеса золотых волос. Это напоминало мне Габриэля и очень нервировало. - Я знаю, что ты хочешь меня, Анита. Я это чую носом. Да, от этого мне стало еще лучше. Я покраснела второй раз за пять минут. - Да, ты прекрасен. И что? Какое это имеет отношение к чему бы то ни было? Он встал, опираясь на руки и колени. Я отвернулась так резко, что голова закружилась. - Пожалуйста, надень джинсы. Я услышала, что он встал с кровати. - Ты ведь даже не можешь на меня смотреть? Что-то было в его голосе, отчего мне захотелось посмотреть на выражение его лица, но я не могла повернуться. Просто не могла. Если сегодня у нас будет окончательная ссора, я не хотела, чтобы у меня в мозгу запечатлелось его тело. Это было бы слишком жестоко. Я почувствовала, что он стоит сзади. - Что ты от меня хочешь, Ричард? - Гляди на меня. Я замотала головой. Он тронул меня за плечо, я отдернулась. - Ты даже не можешь выдержать мое прикосновение? Впервые в его голосе послышалась боль, резкая и глубокая. Я повернулась. Мне надо было видеть его лицо. Глаза блестели непролитыми слезами, такие большие глаза, что слезы не вытекали из них. Волосы он отбросил назад, но они уже возвращались на лицо. Мой взгляд опустился ниже, на мускулистую грудь, и я хотела погладить ее руками, ниже, к поясу, еще ниже. Только усилием воли мне удалось оторвать взгляд от его тела, поднять к его лицу. Я уже не краснела, а бледнела. Трудно было дышать. Сердце колотилось так, что трудно было слышать что-нибудь другое. - Я люблю, когда ты ко мне прикасаешься, - сказала я. Он глядел на меня глазами, полными боли. Кажется, я предпочла бы злость. - Я восхищался тем, что ты говоришь Жан-Клоду “нет”. Ты хочешь его, я знаю, и продолжаешь отказывать. Он качнул головой, и слеза сорвалась из угла глаза, медленно покатилась по щеке. Я смахнула ее пальцем. Он поймал мою руку, сжал чуть слишком сильно, но не больно, только неожиданно. |
