Рэтбоун почувствовал, что попал впросак. Он вдруг понял, что ему недостает проницательности. Оливер словно заглянул во внезапно разверзшуюся у его ног пропасть. Мужчина, по его мнению, мог желать власти, блестящего общественного положения и всеобщего признания, но женщине требовалась или любовь, или, если жизнь ей в этом отказывает, хотя бы видимость любви. Юрист хорошо знал немногих женщин, но полагал при этом, что о прекрасном поле вообще он знает достаточно, практически все. У него было много процессов, по которым проходили женщины, самые дурные или беззащитные перед злом, страстные или хладнокровные, невинные или расчетливые, умные или недальновидные, а порой неправдоподобно глупые. И все же он иногда не понимал Эстер.

— Вы можете себе представить, как некто вступает в интимные отношения, исполняя свой долг? — беспощадно продолжала Зора. — Меня бы от этого стошнило! Ведь это все равно что лечь в постель с трупом.

— Пожалуйста! — яростно запротестовал Рэтбоун. Сидящая перед ним дама могла быть деликатна в своих понятиях и словах, как прикосновение бабочки, а спустя мгновение груба до отвращения, и это выбивало адвоката из колеи. — Я понимаю ваши доводы, мадам. Иллюстраций не требуется, — заговорил он тише, не без труда пытаясь взять себя в руки. Нет, он не должен показывать ей, насколько она его раздражает. — Больше, кроме названных, никто не присутствовал на этом злосчастном приеме?

Графиня вздохнула.

— Был еще Стефан фон Эмден, он происходит из старинной семьи. А также Флорент Барберини. Его мать — дальняя родственница герцога, а отец — венецианец. И вам незачем спрашивать меня об их взглядах, потому что мне это неизвестно. Но Стефан мне очень близкий друг и сможет оказать вам помощь в моем деле. Он уже пообещал.

— Хорошо, — отрывисто сказал Рэтбоун, — потому что, поверьте, вам потребуются все ваши друзья и вся помощь, которую они могут оказать!

Женщина заметила, что он обижен.

— Извините, — сказала она серьезно, и взгляд ее стал мягким и печальным. Графиня явно раскаивалась. — Я была слишком прямолинейна, да? Но я только хотела, чтобы вы все как следует поняли… Да нет, это неправда! — Она сердито что-то проворчала про себя, а потом вдруг призналась: — Я просто вне себя от ярости, когда думаю, что они решили учинить над Бригиттой, и хочу, чтобы вы отказались от своего мужского самодовольства и тоже поняли суть происходящего. Вы мне нравитесь, сэр Оливер. У вас есть своеобразный апломб и чисто английская ледяная холодность, и это в вас самое привлекательное. — И Зора вдруг неожиданно лучезарно улыбнулась.

Рэтбоун чуть слышно выругался. Он ненавидел такую откровенную лесть и еще больше ненавидел острое ощущение удовольствия, которое она ему доставляла.

— Вы хотите знать, как все произошло? — спросила графиня невозмутимо, несколько отодвигаясь на сиденье кресла. — Это случилось на третий день после того, как все собрались. Мы отправились на верховую прогулку, надо сказать, довольно трудную. Мы скакали в полях и, пуская коней галопом, брали, как барьеры, живые изгороди. Лошадь Фридриха упала, и он вылетел из седла. — Лицо фон Рюстов выразило печаль. — Он скверно приземлился. Его лошадь снова как-то ухитрилась встать, а нога Фридриха застряла в железном стремени. Лошадь протащила его несколько ярдов по земле, прежде чем мы смогли ее поймать и освободили его.

— Гизела при этом была? — перебил посетительницу Оливер.