— Я никогда не повторяю сплетни, — самодовольно констатировал полковник Ког. — Это опасная привычка.

— И неудивительно поэтому, что вы такой скучный, — едва слышно промолвила миссис Лейси.

— Прошу прощения? — обернулся к ней военный.

— Не понимаю, для чего все это, — ответила она и глазом не моргнув, после чего посмотрела на него ничего не выражающим взглядом.

— Что для чего? — Ког смутился и начал раздражаться. Свет канделябров освещал его голову с редкими, но еще черными волосами.

— А вы знаете самые последние скандальные новости? — спросила леди Уикэм, посмотрев на всех поочередно. — Это будет процесс века по обвинению в клевете — если, конечно, дело дойдет до суда. Но не думаю, чтобы дошло до этого. Они замолчат дело. Она извинится, или ее объявят сумасшедшей, или сделают еще что-нибудь в том же роде.

— Да о чем ты говоришь? Объясни, ради всего святого! — потребовал лорд Уикэм, держа в руке бокал с шампанским и с некоторым беспокойством глядя на жену.

— Ну конечно, о том, что графиня Зора фон Рюстов расхаживает кругом и просто-напросто твердит всем и каждому, будто бедняжка принцесса Гизела Фельцбургская убила экс-кронпринца Фридриха. Что же еще?

— Боже милостивый! — Уикэм выронил бокал, и тот, опрокинувшись, залил скатерть шампанским. — Как чудовищно! Эта женщина просто безумна. И опасна! Полагаю, они принимают против нее какие-то меры предосторожности?

— Да, ей, разумеется, предъявили обвинение, — ответила его жена.

— Кто? Герцог… как его там зовут? — осведомился лорд с нетерпеливо.

— Нет, конечно, нет. — Леди Уикэм сразу отвергла это предположение. — Нет, сама эта бедняжка, леди Гизела, и никто ей в этом не помогает. Семья герцога давным-давно отвергла ее.

— Вряд ли они ее отвергли, — возразил Рэтбоун. — Если пользоваться вашим выражением, то, скорее, это Фридрих отверг свой долг и свою страну. И он поступил так из-за нее. Сознательно или нет, но она стала причиной его отречения.

— Нет, причиной была любовь, сэр Оливер, — поправила его в свою очередь миссис Уикэм. — Это одна из величайших любовных историй нашего века. Они страстно любили друг друга, беззаветно и без надежды на иное счастье. Гизела не могла жить без него, и он отрекся от королевской власти и трона, предпочтя отправиться в вечное изгнание, но вместе с нею, чем править одному. Теперь он мертв, а она осиротела, потрясена горем, не имеет друзей и оклеветана этой негодницей графиней… Не могу даже вообразить, как можно быть такой злой!

Она сморщилась от отвращения и от попытки наглядно представить себе такую глубокую испорченность.

— Завидует, наверное, — проворчал мистер Лейси, вертя бокал в пальцах. — Эта женщина сама была влюблена в принца Фридриха и теперь мстит. Ревность может отравить душу человека до такой степени, что он становится способным почти на все, независимо от того, как подло или жестоко это может казаться другим. Но я думаю, что со всем этим будет покончено очень быстро, — заявил он и отпил глоток вина. — Вряд ли можно сомневаться в вине графини. Не думаю, что мы получим сенсационное судилище, как вы предполагаете.

— Бедняжка, — покачала головой миссис Ког. — Ко всему ее горю еще и это! У нее, должно быть, такое чувство, словно жизнь ее кончена. Еще полгода назад у нее было все, что она могла пожелать для совершенного счастья, а теперь нет ничего… Какая трагическая превратность судьбы!

— Ну, по крайней мере, ни один порядочный человек не возьмется защищать ту негодную женщину, — решительно заметил полковник, — и ей придется смириться с тем, что защищать ее станет какой-нибудь неопытный клерк, о котором никто никогда не слышал, или такой юрист, у которого уже давно подмочена репутация.