— Да, конечно. Пожалуйста, войдите.

Она пошире открыла дверь и придержала ее, пока Уильям не прошел в просторный, но ничем не примечательный вестибюль. На жардиньерке стояла большая ваза с цветами, похожими на маргаритки. Детектив почувствовал, как сильно, по-летнему, они благоухают. Горничная закрыла дверь и провела его прямо в дальнюю комнату, где предложила подождать ее хозяйку.

Стоя там, он огляделся. На одной стене висела огромная шаль сочных тонов, на столе черного дерева красовался серебряный самовар, а рядом обосновался красный кожаный диван. Пол был покрыт звериными шкурами, словно в логове охотника. Убранство комнаты оказалось совершенно чуждо вкусу и жизненному опыту Уильяма, но он не ощущал никакого неудобства и лишь полюбопытствовал про себя, как ко всему этому отнесся Рэтбоун — ведь было совершенно очевидно, что этот дом принадлежит человеку, совершенно не считающемуся с условностями. Затем сыщик подошел к инкрустированному черным деревом шкафу, чтобы повнимательнее взглянуть на книги. Они были на разных языках — немецком, французском, русском и английском. Здесь были романы, поэзия, описания путешествий и философия. Монк взял одну книгу, потом другую… Они открывались легко, словно каждую читали не раз и не два. Книги здесь присутствовали не для видимости, не для эффекта, а потому, что кто-то получал удовольствие, читая их.

Графиня как будто не спешила, и гость почувствовал разочарование. Значит, это одна из тех женщин, которые заставляют мужчину ждать, чтобы самим управлять ситуацией.

Он обернулся, чтобы опять бросить взгляд вокруг, и вздрогнул, увидев на пороге даму, появившуюся совершенно беззвучно и теперь наблюдавшую за ним. Рэтбоун не сказал, что его клиентка хороша собой, и это было чрезвычайным упущением с его стороны. Сам не зная почему, но Монк ожидал увидеть некрасивую женщину.

У нее были темные волосы, собранные в едва держащийся пучок. Рост у нее был определенно средний, фигура — ничем не примечательной, но зато лицо — необыкновенным. А еще у нее были длинные, несколько раскосо поставленные над широкими скулами, золотисто-зеленые глаза. Внимание привлекали не столько ее облик или цвет лица, сколько ее смех, веселье и ум, а также живой порывистый характер, которые не могли остаться незамеченными. Рядом с ней все остальные должны были казаться медлительными и апатичными. Детектив даже не заметил, как она одета, модно или нет, потому что в данном случае это было не важно.

Графиня с любопытством разглядывала Монка, все еще стоя неподвижно.

— Так это вы тот человек, который намерен помогать сэру Оливеру… — Она едва не улыбнулась, словно он не только интересовал, но и забавлял ее. — Я не таким вас ожидала увидеть!

— Что, несомненно, я должен принять, как комплимент, — сухо ответил Уильям.

На этот раз хозяйка рассмеялась. То был звучный, немного хрипловатый и радостный смех. Легкой походкой она подошла к креслу напротив гостя.

— Вот именно так и примите, — согласилась она. — Прошу садиться, мистер Монк, если только вам почему-либо не удобнее стоять…

Одним гибким движением она наклонилась и села в кресло, немного наискосок, после чего выпрямилась, устремив внимательный взгляд на детектива и легко управляясь с юбкой, словно та почти не стесняла ее движений.

— Что вы хотите обо мне знать? — спросила фон Рюстов.

Уильям тщательно обдумал ответ на подобный вопрос на пути сюда. Сейчас ему больше не нужны были эмоции, мнения и убеждения — все, что касалось мотивов поведения и верования. Для всего этого найдется время и попозже, чтобы понять, как действовать дальше, чего искать и как понимать уклончивую информацию. Из того, что Рэтбоун рассказал сыщику, тот ожидал встретить здесь гораздо меньше интеллигентности, но он все равно решил следовать заранее разработанному плану.