— Если бы я знал, — мрачно процедил Ма Жун, — я задушил бы этого пса собственными руками!

Судья Ди утвердительно кивнул. Наступила долгая пауза. Наконец Дао Гань спросил:

— А когда вы обнаружили, что обезглавленное тело не принадлежит госпоже Бань?

— Я должен был заподозрить это сразу! — с горечью сказал судья. — Ведь налицо была поразительная несообразность!

— Какая? — нетерпеливо спросил Дао Гань.

— Кольцо! — ответил судья. — При осмотре тела Е Бинь сказал, что из кольца вынут рубин. Но если убийца хотел забрать этот камень, то почему он просто не снял кольцо?

Дао Гань хлопнул себя ладонью по лбу, а между тем судья добавил:

— В этом была первая ошибка убийцы. Но я не только не заметил эту несообразность, но упустил и другой момент, указывавший на то, что это тело не госпожи Бань, — отсутствие обуви!

Ма Жун понимающе кивнул.

— Трудно определить, — сказал он, — какой именно женщине принадлежат просторные халаты или тонкое белье, но с обувью все обстоит иначе!

— Совершенно верно, — подтвердил судья. — Убийца знал, что если он оставит одежду госпожи Бань, но заберет туфельки, нас может удивить их отсутствие. Но если бы он оставил туфли, мы могли бы обнаружить, что они не подходят к ногам убитой. Поэтому он сделал хитрый ход и забрал все, полагая, что это так запутает нас, что мы не поймем причину отсутствия обуви.

Вздохнув, судья продолжил:

— К сожалению, его предположение оказалось правильным! Но потом он совершил вторую ошибку, которая направила меня на верный путь и помогла понять то, что я упустил раньше. У него была маниакальная страсть к рубинам, и он не мог смириться с тем, что они останутся в доме Баня. Поэтому, пока Бань был в тюрьме, он пробрался в спальню и похитил их из короба для одежды. Он также по глупости выполнил просьбу госпожи Бань принести ее любимые халаты. Но это-то и укрепило меня в мысли, что госпожа Бань должна быть жива. Ведь если бы убийца знал о тайнике в момент совершения преступления, он бы сразу забрал камни. Кто-то должен был сказать ему об этом позже, а это могла быть только госпожа Бань.

Тогда я понял, почему в кольце не было камня и почему убийца забрал всю одежду. Он хотел, чтобы мы не догадались, что это тело не госпожи Бань. Убийца знал, что это может определить только ее муж, и предположил, опять верно, что к тому времени, когда Бань Фэн сумеет оправдаться, труп уже будет захоронен.

— А когда ваша честь поняли, что преступление совершил Чжу Даюань? — спросил Цзяо Тай.

— Только после разговора с Бань Фэном, — ответил судья. — Сначала я подозревал Е Дая. Меня мучил вопрос, кем могла быть убитая женщина, и, поскольку было известно об исчезновении только барышни Ляо, я решил, что это должна быть она. Судебный врач сказал, что убитая не была девственницей, но из показаний Юй Кана я знал, что барышня Ляо тоже таковой не являлась. Я решил, что это Е Дай похитил барышню Ляо, к тому же он был достаточно силен, чтобы отрубить ей голову. Одно время я думал, что Е Дай убил барышню Ляо в приступе ярости, а сестра помогла ему скрыть убийство и исчезла добровольно, но потом отказался от этой мысли.

— Почему? — быстро спросил Дао Гань. — Мне она кажется вполне допустимой. Нам известно, что Е Дай и его сестра были очень близки, к тому же это дало бы госпоже Бань возможность оставить мужа, которого она терпеть не могла.