– Ну что ж, когда‑нибудь нужно начинать, – утешил Меландера Рённ.

– Да, конечно. Но мне это непонятно.

В дверь постучал Мартин Бек, и прежде чем они ответили, он уже был в кабинете, высокий, жердеобразный, серьезный и кашляющий.

– Что тебе непонятно?

– Ну, это, с Ёранссоном. Как я мог ошибиться.

– Я только что вернулся из Вестберги, – сказал Мартин Бек. – Я узнал там нечто такое, что может улучшить твое настроение.

– Что именно?

– В деле Терезы не хватает одной страницы. Если быть точным, страницы 1244.

В три часа дня Колльберг остановился возле автомастерской в Сёдертелье. С утра он уже успел сделать многое. И среди прочего убедился в том, что свидетели, которые шестнадцать с половиной лет назад заметили автомобиль, стоящий возле стадиона «Штадсхаген», смотрели на него спереди или чуть‑чуть наискосок. Кроме того, он дал определенное задание техникам, и теперь у него в кармане лежала затемненная и слегка подретушированная рекламная фотография автомобиля «моррис‑майнор» модели пятидесятых годов. Два свидетеля из трех уже умерли, полицейский и механик. Однако настоящий знаток автомобилей, мастер из автомастерской был жив и вполне здоров. Он работал здесь, в Сёдертелье. Теперь он уже не был мастером, а занимался кое‑чем получше, сидел в офисе со стеклянными стенами и разговаривал но телефону. Когда разговор закончился, Колльберг вошел без стука. Он не предъявил удостоверение и даже не представился. Только положил перед бывшим свидетелем фотографию и спросил:

– Какой это автомобиль?

– «Рено CV‑4». Старый рыдван.

– Ты уверен?

– Уверен. Я никогда не ошибаюсь.

– Это абсолютно точно?

Он еще раз поглядел на фотографию.

– Да. Это «рено CV‑4», старая модель.

– Спасибо, – сказал Колльберг и протянул руку за фотографией.

– Погоди. Ты что, пытаешься обмануть меня? – Он снова посмотрел на фото и через пятнадцать секунд медленно сказал: – Нет. Это не «рено». Это «моррис». «Моррис‑майнор», модель пятидесятого или пятьдесят первого года. К тому же с этой фотографией что‑то не в порядке.

– Да, – признался Колльберг. – Она подретуширована так, словно сделана при плохом освещении в дождливую погоду, например, летней ночью.

Собеседник внимательно посмотрел на него.

– А кто вы, собственно, такой? – спросил он.

– Полицейский, – ответил Колльберг.

– Мне следовало догадаться. Здесь уже был один полицейский, осенью…

В тот же день около половины шестого Мартин Бек собрал всех сотрудников на совещание в штаб‑квартире расследования. Нордин и Монссон уже вернулись, так что коллектив был почти в полном составе. Отсутствовал лишь Хаммар, который на праздники уехал из Стокгольма. Он знал, как мало событий произошло за сорок четыре дня интенсивного расследования и считал маловероятным, что оно внезапно оживится между Рождеством и Новым годом, когда и преследователи, и преследуемые по большей части сидят дома, икают от обжорства и ломают себе голову над тем, что сделать, чтобы денег хватило до января.

– Так значит, отсутствует страница, – довольно произнес Меландер. – И кто же ее взял?

Мартин Бек и Колльберг обменялись быстрыми взглядами.

– Кто‑нибудь из вас может сказать о себе, что является специалистом по части домашних обысков? – спросил Мартин Бек.

– Я, – равнодушно ответил Монссон со своего места у окна.