|
Интересно, может ли она сесть в этом платье так, чтобы при этом не ослепить всех вокруг? Не-е. - Это Цецилия, - сказал Гейнор. Женщина лучезарно улыбнулась Берту, и от нового взрыва беззвучного смеха у нее в глазах опять запрыгали искорки. Она посмотрела на меня; ее взгляд споткнулся, а улыбка поскользнулась. На мгновение в ее глазах мелькнула неуверенность. Гейнор погладил ее по ноге. Улыбка вновь стала устойчивой. Цецилия приветливо кивнула нам с Бертом. - Я хочу, чтобы вы оживили тело возраста двухсот восьмидесяти трех лет, - сказал Гейнор. Я лишь таращилась на него и думала, соображает ли он, о чем просит. - Хм, - сказал Берт. - Это же почти триста лет. Очень много для превращения в зомби. Большинство аниматоров вообще не смогли бы этого сделать. - Это мне известно, - сказал Гейнор. - Именно поэтому я пригласил мисс Блейк. Она это сделать может. Берт поглядел на меня. Я никогда не оживляла такое старье. - Анита? - Могу, - сказала и. Берт с довольным видом улыбнулся Гейнору. - Но не буду. Берт медленно, без улыбки, повернулся снова ко мне. Гейнор все еще улыбался. Телохранители не шелохнулись. Цецилия продолжала нежно смотреть на меня, и глаза ее при этом ничего не выражали. - Миллион долларов, мисс Блейк, - сказал Гейнор своим тихим приятным голосом. Я заметила, как Берт сглотнул и вцепился пальцами в подлокотники кресла. Для Берта деньги - то же, что для других секс. И сейчас, вероятно, у него стоял как никогда. - Вы понимаете, о чем просите, мистер Гейнор? - поинтересовалась я. Он кивнул. - Я предоставлю вам белого козленка. - Его голос оставался таким же приятным, и он продолжал улыбаться. Голько глаза его потемнели, а взгляд стал алчным, нетерпеливым. Я встала. - Пойдем, Берт, нам пора. Берт схватил меня за руку. - Анита, сядь, пожалуйста. Я смотрела на его руку, пока он меня не отпустил. Его очаровательная маска соскользнула, и под ней я увидела гнев; потом он снова стал деловым и любезным. - Анита, это щедрое предложение. - Белый козленок - эвфемизм, Берт. Он означает человеческую жертву. Мой босс поглядел на Гейнора, затем опять на меня. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы поверить мне, но он не хотел верить. - Не понимаю, - сказал он. - Чем старше зомби, тем больше должна быть смерть, чтобы его оживить. По прошествии нескольких веков единственной “достаточно большой” является смерть человека, - пояснила я. Гейнор больше не улыбался. Взгляд его потемневших глаз был прикован ко мне. Цецилия по-прежнему смотрела на меня нежно, почти с улыбкой. Интересно, за этими васильковыми глазками есть кто-нибудь дома? - Неужели вы хотите говорить об убийстве в присутствии Цецилии? - спросила я. Гейнор расплылся в улыбке - дурной признак в таких ситуациях. - Она не понимает ни слова из нашего разговора. Цецилия - глухонемая. Я уставилась на него, и он кивнул, подтверждая свои слова. Цецилия глядела на меня все так же нежно. |
