|
— Да просто так, разные слухи ходят, просто слухи, — многозначительно и таинственно пробормотал Солтмен. — Может, вы посвятите нас с Малышом? Кто-то сзади насмешливо фыркнул. — А вы сами куда направляетесь? — спросил Солтмен. — А вы кто? Добровольная полиция? — Да просто так, интересуемся, — сказал Солтмен, просто так. — Еще как интересуемся, откликнулся другой голос из темноты. — Любопытно знать, — ввернул Малыш, — кто тут чувствует себя самым большим дураком? Все расхохотались, всем стало неловко. — Пошли, Малыш, нам пора, сказал Смок и погнал собак. Толпа двинулась следом. — Эй, а вы не ошиблись? — съязвил Малыш. — Вы ведь шли в ту сторону, а теперь ни с того ни с сего повернули обратно. Может, вы потеряли направление? — Пошел к черту, — любезно ответил Солтмен. — Куда хотим, туда и направляемся. И нарты двинулись по Главной улице. Смок шел впереди, Малыш правил шестом, а за ними — свита человек шестьдесят, все с походным снаряжением за плечами. Было три часа ночи, и только отпетые гуляки видели эту процессию и могли назавтра поведать о ней Доусону. Полчаса спустя Смок с Малышом взобрались на свой холм и распрягли собак у порога хижины под угрюмыми взглядами шестидесяти провожатых. — Спокойной ночи! — крикнул им Смок, затворяя дверь. Через пять минут он задул свечу, а через какие-нибудь полчаса они с Малышом снова бесшумно выбрались из хижины и, не зажигая огня, начали запрягать собак. — Эй, Смок! — окликнул Солтмен, подходя ближе так, что они смутно различили в темноте его силуэт. — Я вижу, от тебя не отделаешься, Билл, — весело отозвался Смок. — А где твои дружки? — Пошли выпить по стаканчику. Оставили меня смотреть за вами в оба, вот я и смотрю. А все-таки, Смок, признавайся, что у тебя на уме? Вы не отделаетесь от нас, так уж давай начистоту. Все мы — твои друзья, ты это знаешь. — Бывают случаи, когда с друзьями можно говорить начистоту, а бывает так, что и нельзя, — уклончиво ответил Смок. — На этот раз никак нельзя, Билл. Иди-ка лучше спать. Спокойной ночи. — Никакой спокойной ночи не будет. Ты нас еще не знаешь. Мы вопьемся не хуже клеща. — Что ж, — вздохнул Смок, — если вы настаиваете, дело ваше. Идем, Малыш. Нечего зря тратить время. Нарты тронулись; Солтмен пронзительно свистнул и зашагал следом. У подножия холма ответили свистом, дальше послышался еще свист и еще... Малыш правил шестом, Смок и Солтмен шли рядом за нартами. — Слушай, Билл, — сказал Смок. — Я хочу тебе кое-что предложить. Хочешь присоединиться к нам? Солтмен не колебался ни минуты. — И бросить товарищей? Ну нет. Мы все к вам присоединимся. — Тогда ты первый! — воскликнул Смок, внезапно обхватил Солтмена обеими руками и, столкнув его с тропы, опрокинул в глубокий снег. Малыш крикнул на собак и бешено погнал упряжку вниз по тропе, которая, извиваясь среди редких хижин, разбросанных по холмам и косогорам, бежала к югу, к окраине Доусона. Смок и Солтмен, вцепившись друг в друга, катались по снегу. Смок был полон сил и задора и надеялся взять верх, но Солтмен оказался на пятьдесят фунтов тяжелее — это были пятьдесят фунтов превосходных, натренированных мускулов — и снова и снова одолевал его. Не раз он укладывал Смока на обе лопатки, и Смок, очень довольный, лежал и отдыхал. |
