– Смелее! – шепчет мне Лорье.

Да, смелость мне потребуется.

– Какие они оба миленькие! – взвизгивает Летиция.

Подлая шлюшка.

– Предложение Кристиана принято единогласно, – сообщает мне Ян, его длинные волосы, обманчиво пахнущие свежестью, елозят по моему лицу. – Убийцей окажется Лорье, вы убьете его, а потом погибнете на пожаре.

Вести диалог. Заставить их потерять время. Мой блокнот.

– «Опять пожар! Это уже было в первом томе»,  – громко читает Ян.

– Она права, – замечает Мартина, – мы повторяемся. И потом, у Корнуэлл есть такая книга, «Сожжение».

– А если она покончит с собой, увидев, что все убиты? Перед камерой, а на шее будет табличка: «Мир – всего лишь куча нечистот»? – предлагает Мерканти.

– Какашки‑какашки, кака‑кака‑говно! – вопит Кристиан.

– Придумала! – восклицает Летиция. – Она захлебнется в снегу!

– Она захлебнется в снегу? – повторяет Франсина. – Да, весьма романтично. А вокруг нее все эти тела, наполовину засыпанные снегом, с руками, воздетыми в мольбе о помощи, этакий альпийский «Титаник». Мне это нравится.

Мой сон, в котором Магали захлебывалась снегом… Магали.

«Магали?»

– О, это все я, – говорит Мартина. – Все думали, что я разбираю шкафчик с медикаментами, а я вдруг заметила, что Юго пошел послушать матч. Тогда я сказала Магали, чтобы она быстренько поднялась к вам в комнату, что мы вам приготовим сюрприз. Она была так счастлива, что скоро увидит Иисуса благодаря волшебной веревке!

– А Вероник? – спрашивает Лорье, и его голос дрожит от ненависти.

– Надо же, наш красавчик старшина заговорил! – насмешливо говорит Франсина.

– Вероник моя! – заявляет Кристиан. – Вот поэтому вы и нашли кусторез под моей кроватью. Правда, гениально? Орудие убийства у убийцы. Блин! Вот славная была девка! Я ее сперва здорово отымел, уж поверьте!

– Марион Эннекен?

– Тут мы все, – говорит Ян. – Эта мерзавка выкобенивалась, не так, как в больнице. Хорошо позабавились. Но она недолго продержалась. Не то что Соня.

– А Соню – ты? – Лорье пытается придать твердость голосу.

– Ну да! Не напрасно ты меня подозревал. Зря щенок в фуражке не доверился своему нюху!

У меня в памяти вдруг всплывает разговор, но теперь в другом, зловещем свете. Грустный голос Сони, обращающейся к Яну: «Ты знаешь, что скоро случится что‑то ужасное. – Да о чем ты? – О безумии, о разрушении, о зле, вот о чем. – Тебе что‑то известно?» И дальше: «Ты знаешь, что если силы зла вырвались наружу, их ничто не остановит. Они уже в пути, Ян. Они уже нанесли удар, ведь так? – Но… – Нет, молчи. Ты еще не усвоил, что слова ничего не значат? – Это глупо. Соня, доверься мне! – Доверие – это непозволительная для меня роскошь. Пусти меня, я ухожу!».

Соня знала! Она знала, что он сумасшедший! Она подозревала, что это он убил Марион, вот что она хотела сказать, но при этом слишком боялась!

– Я пил всю ночь, чтобы утром меня нашли без чувств, – объясняет Ян специально для Лорье. – Но это не помешало мне красиво поработать. Знаешь, я думал о тебе, это меня подхлестывало.

Слышу приглушенный всхлип. Конечно, это Лорье.

– Смотрите, этот кретин плачет! – хихикает Кристиан.

Они будут нас пытать. Пытать, поджаривать на медленном огне, вырезать свои грязные фантазии на нашей хрупкой плоти.