Эхо этих слов звучало в ушах Мэри весь следующий день и вечер, когда они с Чарли встретились в ресторане «Мельница». Завтра им предстоял предсвадебный ужин, а в субботу – свадьба, где их будут окружать друзья и родные. Зато сегодняшний вечер принадлежал только им двоим, как было вначале. Но теперь их время быстро истекало.

Она заметила Чарли у окна, выходящего на мельничный ручей. Вода в нем поднялась от талого снега, он журчал, сбегая к пруду. Было еще довольно рано, половина столиков пустовала. Чарли оделся в темный костюм с галстуком, придавший ему солидный вид, – он напоминал скорее пожилого сенатора, нежели владельца городской газеты. Мэри следовало привыкнуть к его седине, но, как и прежде, белые пряди у него на висках повергли ее в шок. А может, все дело было в том, что она не могла смотреть на него, не вспоминая его же семнадцатилетним – рослым, слегка сутуловатым, словно стесняющимся своего роста, с привычкой зачесывать назад длинные иссиня-черные индейские волосы. А улыбка, его быстрая живая улыбка, по-прежнему вызывала у Мэри учащенное сердцебиение.

Увидев, что она идет к нему, Чарли встал. «Он по-прежнему джентльмен», – мимоходом отметила Мэри. Он улыбался, но его лицо оставалось настороженным. Эту настороженность ей хотелось развеять, уничтожить так, как она когда-то в шутку шлепнула ладонью по воде, разбив их отражения в ручье, возле которого они загорали, Но они уже немолоды. Возможно, вся беда заключалась в том, что у них не было настоящей молодости.

– Сколько лет, сколько зим! – Она поцеловала его в щеку, на миг зажмурившись от горьковато-сладкой боли. – Ты отлично выглядишь, Чарли. Кажется, этот костюм я еще не видела. Он новый? – Ей хотелось добавить: «Его выбрала Пола?»

Чарли ответил ей своим излюбленным пожатием плеч.

– Ты же знаешь меня, я предпочел бы не вылезать из джинсов. Этот костюм я надеваю только в особых случаях.

Мэри ответила ему ослепительной улыбкой.

– Да, нам есть что отпраздновать. Наша дочь выходит замуж.

– Да, выходит, – эхом подтвердил Чарли. Он отодвинул от стола стул Мэри, дождался, когда она усядется, и помог ей снова придвинуть стул к столу. – Выпьешь что-нибудь?

– Пожалуй, водку с тоником. – Когда официант принял заказ и ушел, Мэри со стоном вспомнила: – А ее первая свадьба! После нее меня три дня подряд мучила головная боль. Как подумаю, чем все могло кончиться… – Она тряхнула головой, отгоняя мысль о том, что они чуть было не потеряли Ноэль.

Чарли пожал ее руку.

– Зато теперь она счастлива. Разве это не главное?

Мэри ответила ему пожатием и высвободила кисть.

– Кто-то сказал: «Того, что хорошо кончается, просто не существует, есть только хорошие начала». – Принесли напитки, и она медленно принялась отпивать из своего стакана, глядя в окно на воду, бегущую так близко, что в нее можно было бы окунуть руку. В такое время года вода еще холодна как лед; только к середине июля в ручье можно будет купаться. Снова переведя взгляд на Чарли, она заметила, что по обеим сторонам рта у него прорезались глубокие морщины. У нее неожиданно сжалось горло. Она неловко усмехнулась. – К сожалению, у нас не было ни единого шанса проверить, правда ли это. Мы восстали против целого мира. А теперь целый мир против нас.

– Если ты и права, то это мир, который создали мы сами, – беспечным тоном отозвался Чарли, но улыбка так и не отразилась в его глазах. Его рука лежала на столе рядом с бокалом, изогнувшись как вопросительный знак.

– Может быть. Но мы уже не в силах что-либо изменить.

– Это решать не мне.

Что-то сжалось в душе Мэри. Ее решимость двигаться вперед осторожно, мелкими шагами сменилась внезапным желанием сразу разрубить запутанный узел.