Человечек заскочил на крыльцо и нажал на стене, рядом с дверью, кнопку. За перегородкой прозвучал какой-то вопрос, состоящий из одних гласных.

— Юа-ина-уы! — или что-то похожее — это был ответ товарища с тряпкой.

— Во язычина! — едва слышно восхитился Верховцев.

Защелкал замок…

Теперь — пан или пропал.

Мы лениво вывалились из-за угла и стали подниматься на крыльцо. По странному тягучему звуку сзади я понял, что Верховцев даже пытается изобразить раздирающую рот зевоту. Человечек смотрел на нас без тревоги. Я подмигнул ему. Последний раз щелкнул ригель замка, и дверь распахнулась. Ситуация была такова, что перед нами могли оказаться как двое человек, так и сотня, одетых в кимоно. Но привратник был один. Спокойствие на его лице не успело трансформироваться в подозрение. Движение Верховцева оказалось быстрее мимики корейца. Металлический торец дробовика поверг охранника в уныние. Он отлетел к стене и скользнул по ней, как кусок масла по раскаленной сковороде. Выбежавшая из его ноздри струйка крови стала расползаться пятном на белой рубашке.

Я схватил смотрителя гаража за шею.

— Сколько человек в доме?

Он пытался мотать головой, из чего следовало, что он не понимает русского языка, как в прямом, так и в переносном смысле.

— Ладно, — мне пришлось согласиться с логикой человечка, — зададим вопрос по-другому.

Я с силой воткнул ему замерзший «ПМ» в район ширинки и снял предохранитель.

— Человек, наверное, пятнадцать, — без намека на акцент ответил смотрящий за «конюшней».

— Молодец, — я забросил его себе за спину. — Свидетель ваш!

Сзади послышались короткий выдох Верховцева, треск лба и стук костей о паркет. Работать со свидетелями он умел как никто другой в отделе.

Я приоткрыл тяжелую дверь. Через нее меня в прошлый раз выводили на улицу. Никаких камер в помещении я тогда не заметил, поэтому мы быстренько проскользнули под массивную витую лестницу. Ступени были сплошные, с тяжелыми перилами и балясинами, поэтому нас можно было обнаружить только в том случае, если кому-то понадобится заглянуть в угол, под лестницу. Процент вероятности этого невелик, однако скоро эти двое очухаются и поднимут такой крик, что охрана будет заглядывать не только под лестницы, но и друг другу в задницы.

Если бы не Ольга, мы бы никогда не посмели проникнуть в это осиное гнездо. В доме даже воздух был пропитан криминалом, поэтому повод вызвать пару отделений СОБРа напрашивался сам собой.

Я уверен, что, если перевернуть весь дом, поднять паркет и отодрать обои, появятся и оружие, и наркотики, и документация, которая может упрятать любого здесь присутствующего лет на двадцать пять. Но мне была нужна Коренева, мой пока единственный свидетель. Потерять ее значило потерять все. Значит, и Леша зря порезан, и парни вхолостую мучаются. Но даже не это главное. Если я не найду девушку, я никогда не докажу, что Юнг и Табанцев — подонки. Они не сядут на скамью и не станут черпать баланду из параши. А в этом случае я могу смело сказать, что последние восемь лет я прожил зря и в полиции мне делать больше нечего.

Что-то подсказывало мне, что Ольга в доме. Ну нельзя столько времени шляться по городу, чтобы тебя не заметили! Уже у каждого, наверное, постового и диспетчера на вокзалах есть ее фото! И все — мимо. Возможно, что пленка, посланная мне, и исчезновение девушки — элементы большой игры, правила которой до меня не довели, а сам я разгадать их не в силах. Если мы найдем любовницу Тена в этом доме, то я ее так прижму к себе, что даже весь преступный мир, восстав против меня, не сможет оторвать. Она мне нужна, черт подери… И только поэтому здесь я и Димка.