Корабль раскачивался, скрипя переборками. Не единожды весь корпус пронзил длинный протяжный стон, будто Черный корабль оказался на самом деле живым существом. Один раз корпус вдруг тяжело осел вниз. Сафа думал, что они угодили во впадину между волнами, но корабль так и не всплыл.

"Мы тонем", – понял Сафа. Он никогда не страдал клаустрофобией, но сейчас стены давили на него, он чувствовал себя так, словно забирался все глубже в гроб, довольно вместительный по сравнению со своими собратьями, но настолько же безысходный.

Безысходный, наконец, он подобрал слово к своему теперешнему положению. Он всегда был оптимистом, искал и находил выходы из всех положений, даже теперь он прикидывал, как бы скорее добраться до машинного отделения, а потом, не теряя темпа, выбраться обратно к поджидающей его яхте. Он прикидывал, есть ли там бензин, а если нет, удастся ли ему поднять паруса. Но все это были слабые попытки обмануть самого себя. Зато он теперь мог похвастать, что впервые в жизни обманул сам себя. Обычно быть обманутым была прерогатива других.

С каждым маршем лестницы коридоры становились все более убогими. Как и на всех круизных теплоходах, более высококлассные каюты располагались выше, а чем ниже, тем проще и непритязательнее обитал народ. Вскоре пассажирские ярусы иссякли и пошли технические, встретившие его застарелой грязью на голых металлических полах, залапанными стенами и вонью машинного масла и дизтоплива.

Наконец он ступил на сетчатый настил, идущий вдоль стены над котельным отделением. Исправно шумел главный паровой котел, фыркали нефтяные турбонасосы, выл турбовентилятор. Несмотря на всю сложность техники, не было никого из обслуживающего персонала, ни одного матроса. Котельная словно вымерла, но он был уверен, что как только оказался на виду, за ним внимательно наблюдают.

Сразу за котельной располагалось машинное отделение, где шуму было еще больше, в основном от зубчатой передачи, соединяющей парогенератор и турбины. Турбин было две, они были скрыты за полусферическими колпаками и соединены пакетом труб.

– Сафа!

Он вздрогнул от неожиданности и пока не понял, что голос знакомый и принадлежит Максу, испытал несколько довольно напряженных мгновений. Потом он увидел хромого.

Вместе с Мариной они был привязаны к трубам. Хоть вокруг никого больше не было, Сафа не обманывался. Сцена живо напомнила ему кадр из растиражированного боевика.

С другой стороны, откуда бандиту черпать мысли при полном отсутствии своих оригинальных идей? Откуда у него идеи, у урода?

Сафа решительно спустился на самое дно корабля, словно чуя нависшую над собой тушу корабля, подбежал к связанным. Он даже не знал, как их назвать. Друзья?

Друг и подруга? С другой стороны, какая из женщины подруга?

Все в тех же лучших традициях они были примотаны скотчем двумя широкими полосами.

На уровне груди и на лодыжках. Марина и Макс выглядели довольно сносно, разве что чересчур возбужденными. Он достал нож, который одолжил у Марж, и сначала освободил им ноги.

– Как тебе удалось удрать от Визга? – спросил Макс.

– Долгая история. Надо скорее уходить отсюда, пока он тоже не вернулся.

– Не вернется. Я его убил.

Сафа посмотрел на хромого совсем другими глазами, а тот в свою очередь уставился ему за спину. Пришел, со странным спокойствием на душе понял Сафа. Вернее, не пришел, а проявился.

– Вот и наш Саша! – дурашливо воскликнул Счастливчик.

Он был здоров как боров, от него разило потом, к тому же он был вооружен автоматом.

– Я тебя заждался. Беспокоился, не случилось ли чего? – спецмоновец хрюкнул, довольный своей шуткой.

– Лифт сломался, – пояснил Сафа.