Никогда не задавалась вопросом, почему люди попадают в Фэйрфакс.

Список, висящий на двери ежедневно пополняется новыми именами. Лица появляются и исчезают. Я не предприняла ни единой попытки познакомиться ни с кем из них. Хотя сейчас я только об этом и думаю. Девушка, забившаяся в угол: хочет ли она быть здесь? Или вон та женщина – полагаю, что ее зовут Лотти, – она здесь дольше меня и постоянно напевает «Боже храни Америку»: что заставило ее променять родной дом на Фэйрфакс?

Телевизор работает почти бесшумно. Разговоры между медсестрами и пациентами почти не слышны. Всегда считала, что тишина здесь наступает только тогда, когда пациенты задерживают дыхание, ожидая, что произойдет потом, но теперь, когда я не под воздействием лекарств, я вижу правду.

Здесь нет воздуха.

Мы вдыхаем безумие.

Выдыхаем безумие.

А люди вокруг меня? Кажется, что их это не волнует. Никто не спорит с медсестрами и не пытается сбежать через окно. Никто не догадывается, что наши движения скованы, что нами руководят каждую секунду, чтобы мы не сбились с пути.

Пациенты сидят и ходят кругом, словно это нормально.

Еще совеем недавно я была такой же как они.

Я закрываю глаза и потираю виски. Одно единственное воспоминание так сильно взбудоражило меня. Как же я буду чувствовать себя, когда вернутся остальные? Даже думать об этом боюсь.

– Кстати, не за что.

Я так резко оборачиваюсь, что чуть ли не падаю со стула. Ригэн выдвигает стул напротив меня и садится. Сегодня на ней черные тренировочные брюки, а поверх накинут больничный халат. Она скрещивает руки на груди. Они как две тонкие палочки, которые едва поддерживают ее. Ригэн кажется такой хрупкой. Словно в любой момент сломается напополам.

– О чем ты говоришь? – уточняю я.

Ригэн закатывает глаза.

– За вчера. За то, что подставилась для тебя. Была приманкой. Как хочешь, так и называй.

– Это было ради меня?

– Что то типа того.

Я прищуриваюсь. Общаться с Ригэн проблематично, так как почти каждое ее слово пронизано иронией. Никогда не скажешь наверняка, когда она серьезна. Ее разрушительная личность доводит всех до умопомрачения, включая меня.

Девушка резко наклоняется вперед, и ножки ее стула громко ударяются об пол. Ее темно зеленые глаза распахнуты от волнения. Я тоже наклоняюсь к ней.

– Мне просто нравится выводить из себя эту старую грымзу.

Ригэн поворачивается на стуле и указывает на Элис, которая как раз разговаривает с другой медсестрой.

Ригэн поворачивается ко мне.

– За вчерашнее мне пришлось торчать в белой комнате.

Я подавляю дрожь. Белая комната – кошмар каждого пациента. Я не была там, но слышала ужасные истории. Не знаю, были ли они такими для накала драматизма, но проверять мне этого совсем не хочется.

– Ну, – медленно начинаю я, – спасибо за вчера?

Ригэн улыбается мне, словно мы лучшие друзья.

– Не за что.

В этом момент в помещение входит Элис. Ригэн вскакивает со стула и показывает на нее.

– О Боже. Это же Атилла – Вождь Гуннов! – драматично кричит Ригэн, – Все в укрытие!

Элис смотрит на нее. Даже несмотря на то, что ее внимание приковано не ко мне, меня охватывает дрожь.

– Тебя здесь быть не должно.

– Почему нет? – с вызовом отвечает Ригэн.

– Из за того, что ты натворила вчера. Ты потеряла много баллов.

В Фэйрфаксе используется система баллов. Наше подобие валюты. Если твои десять баллов не тратятся за один день, значит ты хороший пациент. Если ты их теряешь – то теряешь соответственно и свои привилегии. Значит, за тобой нужно внимательнее приглядывать. Бывали случаи, когда люди ломались из за потери одного очка.