— Значит, тебе нужна кровь?

— И только кровь. Тем и живу. Ну да, противно, но что поделать? Такая уж есть. Хочешь, сердце перекрещу и поклянусь мамой? — с истерическим смешком пробормотала Стиви Рей. — Вообще-то ни капельки не смешно.

— Если ты выпьешь кровь, то не умрешь?

— Наверное, — ответила она.

— Если кровь тебя исцелит, возьми мою. Я обязан тебе жизнью. Поэтому я спас тебя с крыши, но если ты сейчас умрешь, мой долг останется неоплаченным. Так что бери мою кровь, если тебе нужно, — предложил Рефаим.

— Ты плохо пахнешь, — прямо ответила Стиви Рей.

— Так говорили и те красные недолетки! — донесся до нее из темноты раздраженный и обиженный голос пересмешника. — Моя кровь неприятна для вас, потому что я не предназначен быть вашей пищей. Я сын Бессмертного. Я не ваша жертва!

На этот раз настала ее очередь обижаться.

— Зачем ты так говоришь? Я не беру жертвы, слышишь? По крайней мере, теперь.

— Какая разница? Правда в том, что я пахну по-другому, потому что я другой. Я не создан быть вашим обедом.

— Я никогда не считала тебя обедом! — Стиви Рей хотела, чтобы ее слова прозвучали резко и решительно, но еле-еле смогла договорить фразу до конца.

Голос ее необъяснимо дрожал, а собственная голова вдруг показалась ей огромной и легкой, как одуванчик, в любой момент готовый сорваться со стебелька-шеи и унестись куда-нибудь в облака, как веселый деньрожденьевый шарик…

— Какая разница, как что пахнет? Кровь есть кровь. Я твой должник. Выпей мою кровь и будешь жить.

Стиви Рей истошно завопила, когда Рефаим снова схватил ее и притянул к себе.

Она чувствовала, как лопается обгоревшая кожа на ее руках и плечах, как в раны забивается земля.

В следующий миг она очутилась на мягких перьях пересмешника. Стиви Рей глубоко вздохнула. Что ж, не так уж плохо будет умереть под землей, в гнездышке из перьев. А если не двигаться, то и болеть будет меньше…

Но Рефаим задвигался. Стиви Рей поняла, что он полоснул клювом по порезу, который Куртис сделал на его предплечье. Рана давно перестала кровоточить, но теперь снова открылась, наполнив тесную землянку густым запахом крови бессмертного.

Затем пересмешник снова пошевелился — и его кровоточащая рука оказалась у самых губ Стиви Рей.

— Пей! — хрипло приказал Рефаим. — Помоги мне избавиться от долга.

Первый глоток она сделала машинально. Кровь пересмешника была ужасно вонючей. Она пахла неправильно, ужасно неправильно!

Но вот кровь попала ей на язык, и Стиви Рей застонала.

На вкус кровь пересмешника оказалась совершенно не такой, как она думала. Она была не похожа на его запах. Нет, не так — она была нисколько не похожа на его запах! Она была вообще ни на что не похожа, она наполняла рот и душу Стиви Рей какой-то восхитительной сложностью и абсолютной непохожестью на все, что она знала до этого.

Пересмешник зашипел, и еще теснее прижал ее к своей открытой ране. Стиви Рей застонала. Казалось бы, поглощение крови пересмешника никак не могло быть сексуальным, однако назвать его несексуальным язык тоже не повернулся бы. Ой, божечки, стыд какой! Даже жаль, что у нее не было сексуального опыта (не такого, как обжиматься с Далласом в темных туннелях, а настоящего ), потому что Стиви Рей оказалась совершенно не готова ко всему тому, что происходило с ее телом и разумом. Нет, это было приятно — очень-очень мощно, суперкруто и крышесносяще — вот только с Далласом она ничего подобного не испытывала.

Тем не менее ей это нравилось. На какую-то долю секунды Стиви Рей забыла, что Рефаим был помесью Бессмертного и человека, чудовищем, рожденным похотью и насилием.