— Неужели ты поняла, что беременна, только сейчас?

— Я же сказала тебе. Мне казалось, что опасаться нечего. Месячные у меня нерегулярные, так что я ни о чем не беспокоилась. Но на этой неделе меня начало тошнить по утрам. Вот я и всполошилась.

— Дерьмо собачье, — он глотнул виски. — Ты не спросила его насчет аборта?

— Он на это не пойдет.

— Почему?

— Он против абортов.

— Католик?

— Нет. Баптист, глубоко убежденный, что у каждого есть право на жизнь.

Пастырь допил виски.

— Слава Богу, он не единственный врач на свете.

— Ты хочешь, чтобы я сделала аборт? — с ужасом в голосе спросила Джейн.

Пастырь злобно глянул на нее.

— Хочу, будь уверена. Впервые в жизни мне дали шанс создать свою церковь. И кто будет уважать пастора, у которого объявится незаконорожденный отпрыск? Как долго мы сможем сохранить это в тайне? Мы не успеем оглянуться, как Рэндл возьмет нас в оборот.

Она помолчала.

— Мы могли бы пожениться.

Пастырь покачал головой.

— Я не семьянин. Женитьба не входит в мои планы. Где у тебя бар? Я бы повторил. Молча они вернулись в гостиную. Бар стоял в углу, в маленькой нише. Он налил себе шотландского, добавил содовой, подошел к Джейн.

— Здесь тебя слишком хорошо знают. Так что придется лететь в Калифорнию.

Она упала на диван, снизу вверх посмотрела на него.

— Я не верю своим ушам. Ты говоришь, что несешь людям слово Божье. Чем ты проповедуешь, ртом или сердцем?

— Я проповедую Евангелие, но даже баптисты на своем соборе в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году решили, что аборт — личное дело каждого, — сердито ответил он. — Покажи в Библии то место, где написано, что мужчина должен жениться на каждой, кого накачал?

— Так что, были и другие? — холодно спросила она.

— Откуда мне знать? Я давно уже сплю с женщинами, но ты первая, кто пришел ко мне с этой проблемой. И мой ли это ребенок? Мы не виделись чуть ли не три месяца. Ты могла отдаться кому-то еще в тот самый день, когда мы расстались.

Слезы потекли у нее по щекам.

— Никому я не отдавалась.

— Ладно, — кивнул он. — Не отдавалась. Все равно это ничего не меняет.

— Может, что-то изменится, если я скажу, что люблю тебя?

— Бог учит нас любить друг друга.

— Я о другом, и ты это понимаешь.

Он отпил виски, тоже сел на диван.

— Ты хоть отдаешь себе отчет, что нас ждет? Как все обернется, если старина Рэндл прознает о твоей беременности? Он заставил меня дать ему слово, что я и близко не подойду к тебе. Он вышебет нас пинком под зад. Я останусь без церкви, а ты — без этой квартиры и всего остального.

Она улыбнулась.

— Может, все будет наоборот? Может, его обрадует это известие?

Пастырь вытаращился на нее.

— Что ты несешь?

— Как по-твоему, почему он не хотел, чтобы ты виделся со мной? Он сказал, что я вскружил тебе голову и это отражается на твоей работе. Что у него в отношении тебя личные планы. — И отсюда ты сделал вывод, что я — его шлюха? — теперь ее голос наполняла злость. — Идиот ты этакий, да какой человек в здравом уме захочет, чтобы его дочь связалась с кретином, который готов отказаться от всего, лишь бы проповедовать Евангелие?

— Ты хочешь сказать?.. — он еще переваривал ее слова, когда зазвонил телефон.

Джейн не шевельнулась.

— Наверное, это он.