– Ваш отец интересуется герметизмом?

– Герметизмом? – повторила она озадаченно.

– Ну да. Алхимией, эзотерикой, мистицизмом и тому подобным…

– Нет, насколько мне известно. А почему вы спрашиваете?

– А до пенсии на какую компанию он работал?

– Ни на какую. У него была должность в докторской школе университета Пьера и Мари Кюри.

– Он преподавал?

– Немного. Думаю, он прежде всего был исследователем. Но, как я вам уже сказала, об этом мне мало что известно.

– Вам обо всем мало что известно.

– Пошел ты на хер! – вырвалось у нее.

Она тут же прикусила язык, сообразив, что только что оскорбила сотрудника правоохранительных органов, но ее глаза по‑прежнему сверкали гневом и гордостью.

Ари не мог скрыть удивления, затем расхохотался. Молодая женщина начинала ему нравиться.

– Только не на службе.

Он поднял бокал с виски:

– Ваше здоровье!

Поколебавшись, Мари чокнулась с ним.

– А все‑таки в какой службе вы работаете? – спросила она, отпив глоток.

– В госбезе.

Она усмехнулась:

– Вот оно что… Тогда понятно.

– Сожалею, если был с вами невежлив.

– Проехали…

– Оставьте мне свои координаты на случай, если у меня будут к вам другие вопросы.

– Что, легавый, используем служебное положение, чтобы брать у девушек телефоны?

– Хоть какая‑то польза от этой работы…

Она улыбнулась и написала свой номер на краешке скатерти.

– А вы позвоните мне, если что‑то узнаете о моем отце?

– Само собой.

– Ну‑ну.

С недоверчивым видом Мари поставила на стол бокал с виски и нервно затушила сигарету.

– Постарайтесь в будущем не разыгрывать из себя сыщицу и не пытайтесь сами вести расследование… Вы не знаете, на кого можете нарваться.

– Например, на легавого.

– Поверьте, это далеко не самое худшее.

Она медленно кивнула:

– Вы так и не представились.

– Почему же. Представился, когда показал вам удостоверение.

– Я не успела прочитать.

– Ари Маккензи.

– Очень приятно.

Она допила виски и встала.

– Мне пора. Через час у меня кастинг. А мне еще надо подготовиться.

Ари поднялся следом за ней и протянул ей руку.

– О’кей. Ни пуха ни пера, – сказал он на прощание.

Она поблагодарила и быстро ушла. Маккензи смотрел, как она удаляется в своих джинсах с заниженной талией и в такой короткой черной майке, что видна нижняя часть спины.

Если она обернется…

Но она не обернулась.

28

Полагаю, я могу утверждать, что мое ремесло дает мне немалые преимущества в познании человеческой природы. Ведь я только и делаю, что выслушиваю себе подобных, взираю на них и переношу на пергамент обрывки их жизни, которые они диктуют, слепо доверяясь мне. Писарю не стыдятся поведать о своих страхах, надеждах, желаниях, а порой и о лжи.

Я давно наблюдаю людей и осмелюсь утверждать, что весьма хорошо их знаю. Мне ведомы их недостатки, достоинства, их сильные и слабые стороны. Бесспорно, интересными их делают их различия, но именно то, в чем все они схожи, со временем стало казаться мне особенно привлекательным.

После того что мне пришлось вынести по их вине – всего того зла, которое они причинили нам с Пернеллой своей клеветой, – я мог бы поддаться презрению и взирать на своих современников с осуждением и ненавистью, лелея свои обиды.