|
Тревога росла. Лица Зубова и Барташевича словно постарели в несколько минут. Они избегали смотреть друг на друга, чтобы на лице другого не прочесть своих собственных черных мыслей. Время шло. Зубов нетерпеливо поглядел на часы. - Он уже должен опуститься в Хабаровске... Посидели еще несколько минут в гнетущем молчании. Позади послышался тяжелый вздох. То незаметно вошел старый мастер Бондаренко. - Так вызывайте же Хабаровск, - сказал он раздраженно, словно простуженным голосом. Его сумрачное лицо передергивала нервная судорога. Зубов хотел и боялся вызвать Хабаровск. Наконец вызвал. "Не прилетел. Ждем с минуты на минуту", - был ответ. Старый мастер снова шумно вздохнул. - Ждут!.. Авария, не иначе. Надо сообщить на Алдан, чтобы выслали самолеты на поиски... Да, больше ничего не оставалось. Настал день - тяжелый день... Зубов и Барташевич перед этим уже не спали несколько суток, готовя 3-1 к полету. И теперь они шатались от усталости, но о сне не могли и думать. Ждали вестей, каковы бы они ни были. Мучила неизвестность. Через несколько часов алданские товарищи сообщили, что в месте предполагаемого пролета обыскано все по радиусу в пятьсот километров, никаких следов не найдено, что многие жители слышали в это утро глухой, громоподобный гул, прокатившийся с запада на восток. По запросу Зубова с Камчатки сообщили, что у них слышался вечером, около шести часов, "гул и гром", и так же от запада на восток. Зубов и Барташевич с недоумением посмотрели друг на друга. - Это он! Значит, Шахов не погиб! - вздохнув с облегчением, сказал Зубов. - И пролетел дальше, - задумчиво прибавил Барташевич. - Но почему? Что с ним произошло? - Быть может, порча аппаратов... Не мог остановить работу дюз. - Невероятно! - возразил Барташевич. - Все испытано, проверено. И потом, не могли же сразу испортиться и реактивные двигатели, и винтовая группа, и радио. - Барташевич помолчал и сказал сквозь зубы: - А может быть... Зубов посмотрел на хмурое и вдруг ставшее злым лицо Барташевича и понял его мысль, его подозрение: измена Родине... - Не может этого быть! - горячо воскликнул Зубов. Барташевич резко стукнул кулаком по столу. - Но тогда что же, что? Зубов только вздохнул. Прибежал рыжий радист, с красными от усталости глазами. - Морская радиостанция Гонолулу, - задыхаясь, возбужденно заговорил он, - принимала сигналы бедствия в продолжение трех или четырех часов с Берингова моря... - А почему же ты не слыхал? - набросился на радиста Барташевич. - Я принимал Алдан, Хабаровск, Сахалин... - Это Шахов! - воскликнул Зубов. - Конечно, у него какая-то авария... А ты говорил! - прибавил Зубов, с упреком посмотрев на Барташевича. - Я ничего не говорил, - смущенно ответил тот. - Я только подумал. А мысли всякие - и непрошеные в голову лезут. "Лучше смерть с честью, чем бесчестье измены!" - подумал Зубов и сказал: - Сигналов больше не было. |
