|
"Лучше смерть с честью, чем бесчестье измены!" - подумал Зубов и сказал: - Сигналов больше не было. Значит, Шахов погиб в Беринговом море у берегов Северной Америки или на самом континенте. Зубов и Барташевич опустили головы. После острых волнений наступила реакция. Зубов едва сидел на стуле. Барташевич оперся руками на стол, положил русую голову и сонно сказал: - Надо послать радио на Аляску. В Америку... США... Кто-то хлопнул его по плечу: - Уснул, что ли? Читай! - Бондаренко положил на стол вечерний выпуск "Уральского рабочего". Барташевич вздохнул, словно пробуждаясь от глубокого сна, подняв голову, потер глаза, начал читать и вдруг взволнованно и громко заговорил: - Он жив! Он еще жив! Летит! Конечно, это снова он, Шахов! - и протянул Зубову газету, в которой была напечатана телеграмма ТАСС из Нью-Йорка о "таинственном болиде". Нервное напряжение прорвалось у Барташевича смехом: - Шах королю! Задали мы им загадку... Да себе тоже, - прибавил он задумчиво и сильно тряхнул головой, выбрасывая снова лезшие непрошеные мысли. - Уж не задумал ли Шахов самовольно совершить кругосветный полет? - Шахов достаточно дисциплинирован, чтобы не делать таких мальчишеских выходок, - снова возразил Зубов. - И, потом, зачем в таком случае ему было посылать сигналы бедствия? - А почему он замолчал? Зубов и Барташевич снова посмотрели друг на друга. Если бы оба не были так утомлены и озабочены, они рассмеялись бы - до того комично-обалделыми были их лица. 4. СЛЕПОЙ ПОЛЕТ Шахов, как и его друзья, снимаясь с аэродрома, не сомневался в удаче полета. Пропеллеры тянули великолепно. 3-1 быстро набирал высоту. На потолке тропосферы и даже субстратосферы моторы благодаря компрессорам работали безукоризненно, перекрывая запроектированный потолок. Только поднявшись в стратосферу, они начали "задыхаться" от недостатка кислорода и давать перебои. Но это было явлением нормальным и заранее предусмотренным. Шахов выключил моторы и пустил в ход дюзы. Он полетел быстрее звука и уже не слышал громовых раскатов взрывов. Лишь при каждом ускорении - при каждом новом броске вперед - он чувствовал, как спинка кресла толкает его в спину, при этом сжималась грудь, становилось немного трудно дышать и кружилась голова - реакция кровообращения. Но сильный организм Шахова легко справлялся с этими недомоганиями. В общем. Шахов чувствовал себя хорошо. Сверхскоростной полет сам по себе был неощутим. В кабине тихо, тепло, светло, воздух насыщен кислородом, который пьянит и веселит, как вино. Ни малейшей качки. Можно подумать, что стоишь на месте. Только подрагивание и движение черных стрелок на белых циферблатах измерительных приборов говорили об огромной высоте и быстроте полета. На карте черный карандаш в рычажке отмечает курс. |
