В 1840 г. «временная» оккупация все еще продолжалась, ввиду чего население Кракова обратилось к правительствам Франции и Англии с меморандумом, в котором, между прочим, говорилось:

«Бедствия, которые обрушились на вольный город Краков и его население, таковы, что нижеподписавшимся и их согражданам не на что более надеяться, кроме как на могущественную и просвещенную защиту со стороны правительств Франции и Англии. Положение, в котором они находятся, дает им право взывать к вмешательству каждой державы, подписавшей Венский договор».

Когда благородного виконта запросили 13 июля 1840 г. по поводу этой краковской петиции, он заявил:

«Для Австрии и британского правительства вопрос об эвакуации Кракова есть только вопрос времени».

Что касается нарушения Венского договора, то, по его словам,

«не было бы никаких возможностей силой отстоять точку зрения Англии, если бы даже последняя была готова взяться за оружие, ибо очевидно что Краков является местом, где действия со стороны Англии неосуществимы».

Следует обратить внимание на то, что через два дня после этого заявления благородный лорд заключил с Россией, Австрией и Пруссией договор, закрывший для английского военного флота Черное море, — может быть, для того, чтобы и в этом районе для Англии стали неосуществимыми какие-либо действия. Это было как раз то время, когда благородный лорд возобновил Священный союз Англии с упомянутыми державами против Франции. Касаясь потерь, понесенных английской торговлей в результате оккупации Кракова, благородный лорд сослался на то, что «общая сумма экспорта в Германию не уменьшилась» — аргумент, который, по справедливому замечанию сэра Роберта Пиля, не имел никакого отношения к Кракову. О своих действительных намерениях в этом вопросе, а также по поводу посылки в Краков агента с консульскими полномочиями, Пальмерстон заявил, что

«печальный опыт, который он имел в отношении того способа, каким достопочтенные представители оппозиции использовали его злополучное заявление о намерении назначить в Краков британского консула» (заявление, которое благородный лорд сделал в 1836 г., чтобы избежать осуждения враждебно настроенной к нему палаты), «дает ему право решительно отказываться от всякого ответа на такие вопросы, чтобы снов а не подвергнуться подобным же несправедливым нападкам».

17 августа 1846 г. он заявил, что

«от пребывания в Кракове агента с консульскими полномочиями совершенно не зависит, будет Венский договор соблюдаться и выполняться великими державами Европы или нет».

28 января 1847 г., когда от Пальмерстона снова потребовали представления документов относительно причин отказа от назначения британского консула в Краков, он заявил, что

«этот вопрос не стоит ни в какой необходимой связи с прениями по вопросу об аннексии Кракова, и он не видит никакой пользы в том, чтобы возобновлять острые дебаты о предмете, имевшем лишь преходящий интерес».

Таким образом, он остался верен высказанному им еще 17 марта 1837 г. взгляду относительно представления парламенту государственных документов:

«Если документы относятся к вопросам, которые еще рассматриваются, их представление опасно; если же они относятся к вопросам, отошедшим в прошлое, то они, очевидно, не принесут никакой пользы».

Британское правительство было очень хорошо осведомлено о том, какое значение имеет Краков не только в политическом, но и в торговом отношении. Его собственный консул в Варшаве полковник Дьюпла сообщал ему:

«С тех пор как Краков был возведен в ранг самостоятельных государств, он постоянно служил складочным пунктом для весьма значительного количества английских товаров, которые поступали туда через Черное море, Молдавию и Галицию и даже через Триест, а потом расходились в окружающие страны.