В этом стихотворении видна художническая способность Пушкина свободно переноситься во все сферы жизни, во все века и страны, виден тот Пушкин, который, при конце своего поприща, несколькими терцинами в духе Дантовой «Божественной комедии» познакомил русских с Дантом больше, чем могли бы это сделать всевозможные переводчики, как можно познакомиться с Дантом, только читая его в подлиннике… В следующей маленькой элегии уже виден будущий Пушкин – не ученик, не подражатель, а самостоятельный поэт:

         Медлительно влекутся дни мои,

         И каждый миг в увядшем сердце множит

         Все горести несчастливой любви

         И тяжкое безумие тревожит.

         Но я молчу; не слышен ропот мой.

         Я слезы лью… мне слезы утешенье.

         Моя душа, объятая тоской,

         В них горькое находит наслажденье.

         О, жизни сон! лети, не жаль тебя!

         Исчезни в тьме, пустое привиденье!

         Мне дорого любви моей мученье,

         Пускай умру, но пусть умру – любя!

В пьесе «К товарищам перед выпуском» веет дух, уже совершенно чуждый прежней поэзии. И стих, и понятие, и способ выражения – все ново в ней, все имеет корнем своим простой и верный взгляд на действительность, а не мечты и фантазии, облеченные в прекрасные фразы. Поэт, готовый с товарищами своими выйти на большую дорогу жизни, мечтает не о том, что все они достигнут и богатства, и славы, и почестей, и счастья, а предвидит то, что всего чаще и всего естественнее бывает с людьми.

         Разлука ждет нас у порогу;

         Зовет нас света дальний шум,

         И каждый смотрит на дорогу

         В волненьи юных, пылких дум.

         Иной, под кивер спрятав ум,

         Уже в воинственном наряде

         Гусарской саблею махнул;

         В крещенской утренней прохладе

         Красиво мерзнет на параде,

         А греться едет в караул.

         Другой, рожденный быть вельможей.

         Не честь, а почести любя,

         У плута знатного в прихожей

         Покорным плутом зрит себя.

Несмотря на всю незрелость и детский характер первых опытов Пушкина, из них видно, что он глубоко и сильно сознавал свое призвание, как поэта, и смотрел на него как на жречество. Его восхищала мысль об этом призвании, и он говорит в послании к Дельвигу:

         Мой друг! и я певец! и мой смиренный путь

         В цветах украсила богиня песнопенья,

         И мне в младую боги грудь

         Влияли пламень вдохновенья.