– Кому ж еще прибежать? – Далята отводил своему врагу очень высокую ступень среди русских бояр. – Не князь же сам кинется лодьи оборонять.

– Князь близ шатра своего будет, – Коловей показал прутом на срединный кружок. – Сюда прорываться надо. Ну что, братья! – Он оглядел ближайшие лица, озаренные слабым светом лучины. Здесь были десятские и прочие старшины. – Решайте.

По ближним и дальним рядам, не различимым во тьме, пролетел слабый ропот. На исчерченную землю упал с лучины тлеющий уголек – точно на кружок княжьего шатра.

– Чего решать-то…

– Для того и пришли…

– Русов и сейчас больше нас, – снова заговорил Коловей. – Сотни четыре. Оружие, доспех, все при них. Князя будут защищать не шутя. Многие полягут из наших, вот чего я боюсь. Не знаю, кого из вас утром в живых увижу… если сам жив останусь.

– Да чего нам жалеть себя? – с горькой решимостью ответил Еленец, худощавый средовек с рыжеватой бородой и изрезанным морщинами высоким лбом меж впалых висков. – Что у меня есть? – Костлявым кулаком он стукнул себя по груди. – Ближники сгинули, жену полонили, весь сгорела… А здесь – сам Святослав киевский. Щенок, волчонок! Удавим сейчас, пока малой. А дать ему вырасти – много зла принесет и нам, и другим родам славянским.

– Это истовое слово, что волчонок! – подхватил Чернонег. – Усы еще не выросли, жены не знает, а уж на вторую землю рать повел! Так ведь и пойдет, такая их порода хищная! Что ни год – новое разоренье! Ни сеют, ни жнут, чужое мечом берут! Истребить его, как Ингоря, матерого волка! А и сами поляжем – чуры нас поклонами встретят!

– Согласны, братья? – Коловей окинул взглядом тьму.

В ответ долетел глухой ропот, выражавший одобрение.

– Верно Еленец говорит! – воскликнул Далята. – Что нам проку жить – в лесу, как звери, скитаться? Или князю волынскому в челядь идти? Прикончим Святослава – глядишь, и волю вернем земле Деревской!

– На что мне жизнь, когда сам по чужим краям волочусь, а дом мой под ярмом? – горячо поддержал его Зазной. – Да пропади такая жизнь! Сам себя не пожалею, а Ингорева щенка кончу!

Одобрительный ропот раздался громче.

– Да услышат вас боги, братья мои! – Коловей взглянул на небо, откуда за ночным советом наблюдали молчаливые звезды. – За землю родную чего себя жалеть! Только бы счастья хватило!

– Вот мое счастье ныне! – Далята качнул варяжским ростовым топором – своей добычей из Перезванца. – Это не подведет!

* * *

Лют только что сменился и ушел в шатер, собираясь поспать еще одну, последнюю стражу – потом Асмунд всех поднимет собираться в путь. Стоял, подняв руку за голову, а оружничий как раз взялся за боковые ремни его клибаниона, – как вдруг снаружи раздался отчаянный вопль. Без раздумий Лют бросился из шатра, в предутреннюю сероватую мглу, на ходу просовывая голову в едва снятый шлем. Навстречу ему прозвучал тревожный голос рога…

Над рекой густо плыл туман, еще не до конца рассвело – ровно настолько, чтобы рассмотреть лицо с трех-четырех шагов. Дозорных у края стана, что ниже по реке, сняли стрелами из чащи – сразу троих. Еще двое удачно оказались за деревьями, поэтому уцелели. Но ненадолго – лишь на те мгновения, которые им понадобились, чтобы поднять шум. Почти сразу вслед за стрелами из чащи повалила дико орущая толпа; оставшихся дозорных смяли и почти втоптали в землю перед крайними лодьями.

Отроки Лютовой стражи – два его собственных десятка и третий Агвида из Радуловой сотни – еще не успели раздеться и выскочили мгновенно.