– Как же так? – Благожит воззрился на него. – Чего же еще? Князя у русов больше нет, счастья им боги не дали…

– У Ингоря осталось два брата. Они будут за сестрича мести искать.

И не успел Благожит переместить взор на Коловея – того, кому братья Ингоря должны будут мстить, – как Людомир безжалостно продолжал:

– А смерть Святославу пришла хоть и от рук древлян, да на твоей земле.

– Там уже не наша земля! – торопливо возразил Обаюн. – Вы ж сказали: на Уже! Будь на Горине…

– Обое рябое! Уж верно, смекнули русы, что не из-за Ужа к ним смерть пришла, а следом – с Горины. Кто ни есть убийца, а и с тебя, брат, тоже спросят.

Благожит нахмурился. Он еще не успел толком обрадоваться свершению мести за сына, как выходило, что вместо радости ему привезли новую беду.

– Сами боги нам путь указывают, – напористо продолжал Людомир, не давая хозяину опомниться. – Древляне свою и твою месть свершили. На твоей земле. Вы теперь с ними кровавым питием побратались. Да и я с вами – за род Дулебов встану, за чужие спины не спрячусь. Мы, волыняне, вы, дреговичи, они – древляне, все вместе мы – сила. Лучане со мной пойдут, данники мои. Только вот от бужан едва ли мы подмоги дождемся – правит ими Етон, а он сам русин. Да ведь если пошлют нам боги счастья, разобьем киевскую русь, и плеснецкая недолго продержится. Еще увидим мы, брате, как вновь род Дулебов будет един, свободен и честен!

Хотимиричи загудели, глядя на обоих князей, своего и чужого, с тревогой и надеждой. Людомир рисовал им честь и счастье, уже такие близкие. Но застывший взгляд Благожита как будто видел цену, которую придется за это счастье заплатить, и она, как гора каменная, заслоняла от него встающее солнце лучезарных упований.

– Да отчего же не пошлют? – ответил Людомиру Путислав. Его успешное сражение в лесу наполнило верой в силу и счастье своего рода. – Уже приходила к нам русь, да еле убралась! Еще придет – и вовсе не уберется! А, братья?

– Верно! Мы еще покажем! Постоим за себя! – загомонили вокруг.

– В тот раз боги сына моего взяли, – промолвил Благожит и снова взглянул на бочонок, о котором почти забыли. – А в другой раз кого возьмут? Меня самого?

– Кого боги возьмут – то надо у вещунов спрашивать, да и то – редко они такое ведают, – качнул головой Людомир. – Положись на добрую свою судьбу, брат. А чтобы была она подобрее, надо род свой укрепить посильнее! – Он слегка засмеялся, показав еще довольно хорошие крепкие зубы, и лишь глаза его оставались жесткими, как камни. – У тебя серая уточка, у меня ясный сокол. Надо нам их вместе свести, в одно гнездышко усадить. Тем и род свой укрепим потомством, и ты нового сына получишь взамен прежнего. И тогда уж будем друг за друга крепко держаться, как корни за землю-матушку! И никто нам в версту не встанет, ни един супротивник!

– Ты о том речь ведешь, чтобы деву нашу, сыновицу мою, за своего брата взять? – спросил Гордина.

– О том веду, – подтвердил Людомир.

– Так… дело не сладится, – живее заговорил Благожит: имея ясный совет из Невидья, здесь он не знал колебаний. – Посылали мы у мудрых старых людей спросить, как с этим делом быть, принесет ли зять благо земле нашей. И молвили чуры: созвать надо удальцов со всех родов славянских, и кто других одолеет и всех счастливее себя покажет, тому девой и владеть. Тому, стало быть, боги счастья послали землю нашу оборонить.

– Так давайте их сюда! – Людомир в нетерпении стукнул кулаком по столу.