Толкун-Баба! Та самая, что наутро после Купалий приходила в Хотимирль лечить Людомира.

– Будь цела, мати! – Милокрас поклонился, страшась и радуясь, что хоть кто-то здесь сказал ему человеческое слово.

– Зачем пришел?

– За невестой.

– Вот наши невесты, – старуха показала на застывших женщин под покрывалами. – Одна из них – твоя. Какую выберешь, ту и возьмешь. Согласен?

– Да…

Милокрас не вполне осознал смысл этого условия – понял лишь, что ему нужно угадать ту девушку, за которой пришел.

Старуха знаком предложила ему подойти к скамьям поближе. Он двинулся вдоль ряда сидящих, вглядываясь в белизну покрывал. Но что там разглядишь?

По очертаниям было видно, что иные немолоды – грузные, сгорбленные станы. Поняв это, Милокрас ободрился: вот эту и эту… и вон ту можно сразу отвергнуть. Старуха неслышно следовала за ним, сама как белая тень. Как неотступная, неумолимая судьба. Жребий всего один – не выпадет нужное, бросить второй раз не дадут…

Но как? Милокрас готов был заплакать от отчаяния. Преодолеть брод, пройти через чащу и озеро смертного праха… чтобы выбрать… но как? Они же все одинаковые! Напряженным взглядом он скользил по головам и плечам, скрытым белой тканью. Ум, опыт, расчет – ничего здесь не поможет. Только удача.

Где-то среди них сидит она – юная Благожитова дочь, мудрая дева. От его выбора зависит и ее счастье. Угадай он – она станет его женой и княгиней. Не угадает – останется в лесу…

Она одна здесь настоящая невеста, остальные поддельные. Невольно он вгляделся в ту, что сидела в самой середине, будто подвеска в снизке бус. Эта молода и тонка, стран прямой…

Краем глаза он уловил внизу легкое движение. Мышь, что ли? Девочке в лесной избе обычно помогает мышь – посланница чуров-бабок. Но нет – это не мышь…

Впервые за все это время одна из сидящих сделала легкое движение. Дева в середине скамьи, перед которой стоял Милокрас, чуть-чуть выдвинула вперед кончик ступни. Но в глазах отрока это легкое, неслышное движение было равнозначно крику: я здесь!

Она подала ему знак!

– Вот эта! – Милокрас быстро шагнул к сидящей и протянул к ней руку, не решаясь прикоснуться без позволения.

– Эту берешь? – нахмурилась Толкун-Баба, по виду недовольная.

– Эту беру! – решительно подтвердил Милокрас и даже головой тряхнул.

Он сделал выбор – сомневаться и пятиться уже нет смысла.

– Встань, дева! – велела старуха.

Указанная медленно поднялась со скамьи. Толкун-Баба приблизилась к ней. Так же медленно подняла край покрывала и сняла его.

Перед Милокрасом, опустив глаза, стояла юная дева, довольно высокая и худощавая, с острыми скулами, светлыми бровями и многозначительно сжатым тонкогубым ртом. Одетая в белую сорочку и такую же вздевалку, без украшений, лишь с узким очельем, она показалась истинной жительницей Нави. Той, что ему, Милокрасу, суждено вывести в белый свет, где она обретет живую плоть и яркие краски.

И тут ему вспомнилось это лицо. Именно эта дева, в красном платье и огромном венке Зари-Зареницы, на Купалиях зажигала костер в святилище.

На сердце вскипела волна ликования. Он угадал! Это она! Боги его не оставили! Угадал единственную истинную невесту из девяти! Теперь она – его!

Ох! Чуть не забыл самое главное. Спохватившись, Милокрас бросил на пол между собой и девой свою шапку, снятую при входе в избу.

Толкун-Баба одобрительно кивнула. Девушка подобрала шапку и с легким поклоном подала Милокрасу. Значит, согласна.

– Поцелуй, жених, невесту, – распорядилась Толкун-Баба.