О том, что при всем желании Ральф без кассата не смог бы обратиться к стихиям воздуха и использовать их силу, он тоже умолчал.

    Потому что был не просто штархом, а хорошим штархом. Возможно, действительно лучшим в здешних водах.

    Александр Селиний, принц Моро, Лондиниум, зима года 864-го (полугодом ранее).

    – Вот она, Ваше Величество!

    Люциус Микела с присущей ему торжественностью водрузил на столик рядом с троном непромокаемый кожаный чехол, в каких обыкновенно транспортируются важные бумаги.

    Король повелительно качнул головой; один из секретарей немедленно вскрыл чехол и осторожно вынул древнюю карту. Второй секретарь стоял наготове, с серебряным подносом в руках. Несколькими секундами позднее король уже рассматривал карту.

    Она выглядела действительно древней, но не скажешь, чтобы ветхой.

    Бумага (если это действительно бумага, а не что-либо иное) была заключена в плотный прозрачный материал, предохраняющий ее от превратностей погоды и неосторожного обращения. И рисунок на бумаге был сделан методом древних – удивительно четкий, радующий глаз. Линии тончайшие, цвета насыщенные, глубокие…

    С минуту король внимательно изучал карту и читал текст на обороте.

    Текст был также набран на одном из языков древних, но, к счастью, на том из них, который с малыми изменениями сохранился до нынешних дней.

    Король знал этот язык – по крайней мере, мог на нем читать.

    – Теперь я понимаю, Люциус, почему ты докладывал, что дело сделано лишь наполовину.

    – Действительно так, Ваше Величество. Это не окончательная карта, это карта, которая указывает местонахождение окончательной карты. Ведь так?

    – Похоже на то. Древние любили писать вычурно, но понять их, хвала небесам, все-таки возможно.

    Король на некоторое время задумался.

    – Что ж… Никто не говорил, что этот путь легок и короток. Будем последовательны.

    Он встал с трона, на котором сидеть, говоря начистоту, не любил.

    Гораздо больше король любил сидеть у окна, за огромным письменным столом; за ним же король обыкновенно держал совет с приближенными – вдоль длинной внешней стороны столешницы ровной шеренгой стояли пять полукресел.

    Сюда король и направился, попутно жестом отсылая слуг и секретарей.

    Те безропотно вышли, плотно затворив высокие резные двери. Король знал: за дверью сейчас лязгают, смыкаясь, алебарды стражников, но в тронный зал этот звук не проникает. В зале остались только сам король, старший сын его, три советника короны и Люциус Микела, министр морского ведомства.

    Усевшись на привычное место король взглянул в окно; над парком кружила многоэтажная воронья стая.

    – Садитесь! – велел король присутствующим, по-прежнему неотрывно глядя в окно.

    Король сильно постарел за последние несколько лет. Под глазами набрякли нездоровые мешки, залысины сделались еще обширнее. И походка… раньше это была гордая поступь льва, теперь же стала шаркающая хода старика.

    Время не щадит даже избранных. Королю Альбиона недавно исполнилось семьдесят четыре года.

    – Говори, Люциус. Можно без протокола.

    Король в упор взглянул на министра и добавил:

    – С некоторых пор я стал еще дороже ценить время…

    – Да, мой король. Итак: я нашел карту именно там, где и говорилось в Белесом Манускрипте: заброшенный город на северо-западном побережье Иберии, почти на границе с Лузитанией.