Дьедонне покачал головой и налил ему в стакан ещё пива.

– Видите ли, – заговорил он, – полиция не имела права открыто отнять у вас письмо и для этого разыграла комедию, что будто бы вас обобрали рикши; хорошо ещё, что эта комедия не зашла далеко и что вы отделались сравнительно благополучно. Конечно, вы и не знали, принимая письмо от индийца, что берёте на себя довольно опасное поручение. Очевидно, за индийцем в Коломбо следят так же, как следят здесь за тем, кому адресовано это письмо. В Коломбо видели, что оно было передано на русский пароход, дали знать об этом в Сингапур по телеграфу, и вот полицейский агент в виде рикши предложил вам свои услуги и якобы ограбил вас.

– Всё это очень хитро, – проговорил Урвич, – но согласитесь, что нельзя сказать, чтобы это было честно. И такие чисто мошеннические уловки недостойны власти.

– Только не английской, – перебил Дьедонне. – Английские власти не имеют обыкновения разбирать средств, когда им это нужно. Будь то маленькое дело, как ваше, или большое, вроде уничтожения кого нибудь из враждебных англичанам политических деятелей в чужой стране. Они смотрят так, что убивают же на войне тысячи людей, так отчего же не покончить с одним, если он мешает английским интересам в политике. Политика – та же война!

Хорошо было рассуждать Дьедонне, но Урвич чувствовал себя очень скверно. Хотя он и не был виноват, как говорил, в том, что письмо индийца попало в руки англичан, но всё таки это было ему более чем неприятно. В особенности потому, что он так определённо обещал передать письмо только из рук в руки адресату.

Он опустил голову и закрыл лицо руками.

– Что с вами? – спросил Дьедонне.

– Как что со мною! – ответил Урвич. – Больнее всего мне в этой истории, что порученное мне письмо попало именно туда, куда оно не должно было попадать!

– Нет, оно попало именно туда, куда следует! – произнёс спокойно Дьедонне.

– Вы находите, что английской полиции следовало захватить это письмо?

Дьедонне улыбнулся и покачал головой:

– Она не захватила его.

– Как так? Вы же сами говорите, что меня ограбили переодетые агенты, а я знаю наверное, что они вытащили у меня портсигар, платок, пять долларов и конверт!

– Но в этом конверте, – понизив голос, сказал Дьедонне, пригибаясь к Урвичу, – не было письма! Конверт вы пришпилили кнопками к стене своей каюты. По дороге от Коломбо сюда, в то время, как вы спали, конверт этот был снят, письмо вынуто, вместо него был вложен чистый лист бумаги, и господа англичане, ограбившие вас, захватили только этот чистый лист, а подлинное письмо было отправлено по адресу и было передано в руки, кому следовало.

– Кто же всё это сделал?

– Я! – сказал Дьедонне.

– Как же вы осмелились?.. – начал было Урвич.

– Но иначе английская полиция узнала бы то, что ей не следует знать!

– Так вы предвидели, что должно было случиться со мной?

– Нет, лгать не хочу, – заявил откровенно Дьедонне. – Письмо я взял совсем с другою целью и хотел обратно положить его на место, но, к счастью, не успел сделать этого: оно вышло к лучшему!

– Какая же это цель? – спросил Урвич.

– Об этом я не стану вам рассказывать. Это до некоторой степени моя тайна, тем более, что мне нужно ещё поговорить с вами о деле, которое, может быть, серьёзно заинтересует вас.

– Серьёзно заинтересует меня? – переспросил Урвич.

– Да! Ваше положение теперь, насколько я могу судить, более чем тяжёлое – денег у вас нет; скажите, пожалуйста, идёте вы во Владивосток на что нибудь определённое или же так просто, искать счастья?

– У меня нет ничего определённого, – проговорил Урвич.