Рядом лежал его товарищ, уронив голову в резную миску, полную блестящих змеиных почек. Его плотный фартук был весь забрызган кровью. Угол, под которым была продырявлена его шея, свидетельствовал о том, что родокопьё пронзило обоих мясников одним ударом.

Подле каменных курганов лежало ещё четыре трупа: мясники, похоже, хотели спрятаться в своих жилищах, но превратились в обугленные фигуры, раскинувшиеся теперь в неестественных позах.

На обгоревшем пороге первого кургана растянулось тело высокого мужчины со спутанными рыжими волосами; в руках он сжимал обугленный арбалет: курок был спущен, стрела была готова пронзить цель. Женщина с густыми серыми косами, одетая в плотную юбку и тяжёлые ботинки, повисла на каменной плите, загораживавшей вход в курган; она пыталась задвинуть её, когда острые когти распороли ей живот.

На крыше соседнего кургана лежало раздавленное тело здоровенного мясника: те же самые когти впились в него, а затем сбросили с большой высоты.

За обгоревшими каменными жилищами был сложен костёр из змеиных шкур, от которых теперь остался только пепел; разбитые ящики с потрохами тлели, над ними поднимался маслянистый дым. Инструменты, сети и прочая утварь мясников – всё было разбито, переломано и сожжено.

На другой стороне кроваво-красного озера возвышалось длинное пяло для шкур, отражавшееся в застоялой воде. На нём был распят Иессей: его руки и ноги пригвоздили каменными шипами к поперечным балкам из пропитанной кровью сосны.

Он наклонялся вперёд, будто собирался нырнуть; его лицо пустыми глазами смотрело на собственное отражение в кровавых водах озера. На подбородке и губах засохла кровь, язык изо рта вырвали точно так же, как это делали змееловы, когда змеероды отказывались говорить с ними; в кровавую дыру затолкали смятую тряпку, уголок которой торчал между его гнилыми зубами.

К груди Иессея его собственным ножом пригвоздили крупное сердце великого белозмея.

Внезапно в чашу кара ворвалась метель, и воды озера подёрнулись рябью. Из рассеявшегося дыма появились две фигуры, скалолаза и мальчика; они стояли на краю впадины. Крики круживших над мясницким каром падальщиков становились всё настойчивее.

– Фракия, – тихо сказал Мика, опустив подзорную трубу. – Это сделала Фракия.

Глава сорок пятая

Поднялся ветер, воздух стал чище; змеи-падальщики по спирали спускались с неба и шумно пожирали мертвецов. Два змеелова шли бок о бок, опустив головы, и на сей раз ни один не пытался разговорить другого.

Хоть небо и было ярким, студёный зимний воздух пробирал до костей. Их длинные тени цеплялись за скалы. Они пересекли зубчатый гребень к востоку от кара и теперь спускались по пологому склону к раскинувшемуся в отдалении озеру. Когда они подошли ближе, Мика заметил, что вся его поверхность была покрыта сеткой бледно-серого растрескавшегося льда, кроме дальней стороны: там над булькающим, глубоким с виду бассейном, который окружали торчащие из воды серые камни, поднимался пар. Мика уловил слабый запах серы.

– Горячий источник, – сказал Илай, и его морщинистое лицо приняло хмурое выражение. – Там моются мясники…

Мика кивнул. Он чувствовал, что весь перепачкался, да и немытые ноги зудели. Так что идея искупаться в горячем источнике казалась ему привлекательной, даже несмотря на жутковатые испарения, исходившие от воды.

Илай, казалось, прочитал его мысли и пожал плечами.

– Если хочется, то иди, конечно, – сказал он. – А я займусь костром, пока ещё светло. Налови нам рыбы. – Он смотрел вдоль берега. – С подветренной стороны тех скал есть неплохое местечко для привала.

– Так вы не возражаете?.. – начал было Мика.

– С чего бы? – спросил Илай.