-  Что делают герноты с трупами убитых креатур? - спросила Аннабель почему-то мужским голосом.

    -  Закапывают в землю - что же еще? - пожал плечами человек у окна.

    -  И Яппо это, конечно, знает… - сказала Аннабель. - Может быть, он умнее, чем мы о нем думаем.

    -  Возможно. Возможно, ты и прав. Да, такой вариант мне в голову не пришел бы…

    -  Помнишь, ты говорил как-то, что верующие считают, будто Бог создал окаменелости, когда творил мир, чтобы у людей возникла иллюзия бесконечного прошлого? А не кажется ли тебе, что сейчас мы разглядываем некую окаменелость, которая призвана создать иллюзию бесконечного будущего? А на самом деле…

    Человек у окна заинтересованно обернулся, и Аннабель с ужасом узнала его…

    без верха и низа без трения и тепла без луны

    руками изготовления тип наискось полный пламени

    лава раскаленная лава там бунтарей и благ день гнева

    до костей и кровь кровь полная железа осталась

    неподвижно парить в вере

    и синь озер взъяренная обитатели рая

    МЕРТ

    Солнце клонилось к вершинам истонченно-высоких сосен, длинной шпалерой выстроившихся вдоль старой имперской дороги. Туда же, к тем же соснам, катил фургон, запряженный четверкой разномастных лошадок. Аннабель дремала на сложенном ввосьмеро ковре. Ей было холодно и неуютно в новом обличии. Стареющая акробатка с вялым лицом, жилистыми ногами, сухой, как солома, волосней и похожими на пустые мешочки грудями. Жонглер и клоун Берт спал, лежа на животе и уткнув лицо в скрещенные руки. Генерал превратился в огромного - гора мускулов - горбуна-негра, а улан стал человеком-змеей, тонким, гибким, способным завязаться узлом. С новыми личинами они получили новые имена, новые характеры и даже новые воспоминания - все было учтено.

    Они бежали из Кикоя, охваченного волнениями. Деревенский маг Дило, по прозвищу Чернотел, сплотил вокруг себя несколько тысяч фанатиков, которые повырезали гарнизоны в главном городе провинции, Хтооге, и двух городах поменьше: Сапре и Альше. Не дожидаясь, когда гнев гернотов обрушится на мятежников, все незаинтересованные люди побежали из Кикоя. Позади, по слухам, начинались эпидемии, пожары, необъяснимые умертвия и выход из земли чудовищ. Бродячие циркачи стремились к торговому городу Эствель, где скоро будет ярмарка и можно будет заработать. А денег надо много, потому что одни звери съедают столько, что можно прокормить двадцать человек…

    Зверей было четверо: горный лев и львица, усмиренные и послушные, серый худой медведь, умеющий все, и удав. Аннабель испытывала неловкость перед зверьми - слишком уж суровая шутка обрушилась на ни в чем не повинных настоящих циркачей. Успокаивало совесть одно: так циркачи оказывались в гораздо большей безопасности, чем в людском своем обличии.

    Имена от них перешли захватчикам: Аннабель звалась Стеллою, Берт - Адамом, генерал - Пальмером, а улан - Иппотропом. С именами перешли привычки и мелкие давние отношения…

    -  Ты мошной впредь не тряси, - дребезжащим тенорком ввинчивал Иппотроп Пальмеру, и тот согласно кивал пегой головой. - А то вишь, какой ще-едрый. За общий-то счет. Хошь чего - меня спроси или вон Стеллу. Мы - понимаем. А ты, дурак здоровый - не понимаешь.

    -  Подумаешь, чего я там переплатил - три монеты. Пить хотелось, вот и все. А дешевле он не давал… - оправдывался Пальмер за провинность недельной давности.

    -  Вот, говоришь, три монеты. А на эти три монеты, глядишь…

    -  Тпру-у-у, черти! - лениво сказал Пальмер, и мерный рокот окованных железом колес по щебенке мгновенно смолк.