– Спасибо, суперинтендант, – сказал Фергюсон. – Можете подождать меня внизу. Мы долго не задержимся.

Бригадир был в плаще, какой обычно носят люди из службы безопасности, и с мокрым зонтом, который он тут же прислонил к стулу.

– В такое время года – и дождь, – пожаловался незваный гость со слабой улыбкой. – Полагаю, мне не обязательно представляться.

Девиль, отлично знавший в лицо всех руководителей контрразведок западных стран, мрачно кивнул. „Вот оно, – пронеслось у него в голове. – После двадцати пяти лет. То, что могло случиться в любой момент.

Они приходят, когда их меньше всего ждешь".

Из одного кармана жилетки Девиля в другой тянулась цепочка от часов, на которой болтался золотой брелок – фигурка льва. Он незаметно дотронулся до него, нащупал замок…

– Так вот где вы храните ампулу с цианистым калием? – спросил Фергюсон. – Как старомодно. Нам их раздавали во время войны. И я сразу же выкидывал свою. Считается, что он действует быстро, но как-то раз при мне его принял один генерал СС, а потом кричал, не переставая, целых двадцать минут. Кошмарная смерть.

Фергюсон подошел к буфету, вынул пробку из графина с виски, понюхал, довольно кивнул и налил себе рюмку.

– Что же вы предлагаете? – спросил Девиль.

Фергюсон перешел к окну и выглянул на залитую дождем улицу.

– Ну, вы можете выкинуть что-нибудь исключительно героическое, например, попытаться убежать. Однако, допустим, вам удастся добраться до советского посольства, и они переправят вас домой. Не думаю, что вас встретят с распростертыми объятиями. Как ни крути, вы провалились, а там не слишком жалуют проигравших. Конечно, теперь нравы смягчились. Повешенье больше не в ходу. За провинности всего-навсего посылают в ГУЛАГ, где, если верить Солженицыну, не слишком сладко. Впрочем, Москва всегда утверждала, что он поет с чужого голоса.

– А какова альтернатива? – поинтересовался Девиль.

– Французы – ведь вы французский гражданин, не правда ли, мэтр Девиль? – имеют право потребовать вашей выдачи. А после скандала шестьдесят восьмого года и утверждений, что их контрразведка наводнена агентами КГБ, они весьма пристрастны к русским шпионам. Без всякого сомнения, вас передадут Пятой службе, а когда дело доходит до выбивания информации, они пользуются допотопными методами. Представьте себе – они до сих пор верят во всемогущество электричества, особенно если его подключить к тем или иным органам несчастной жертвы.

– А вы? – перебил Девиль. – Что предлагаете вы?

– Смерть, конечно, – жизнерадостно ответил Фергюсон. – Что-нибудь придумаем. Всегда хороши автомобильные аварии, особенно когда они сопровождаются пожаром.

После этого опознание трупа возможно только по уцелевшим предметам личного пользования.

– А потом?

– Мирная, спокойная жизнь в безвестности. Пластическая хирургия сейчас творит чудеса.

– А в обмен – определенная информация?

Фергюсон налил себе еще виски и присел на край стола.

– В сорок третьем году я сотрудничал с французским Сопротивлением. Меня выдали, и я оказался в лапах парижского гестапо, в их штаб-квартире на Рю де Соссе, на задворках Министерства внутренних дел. Тогда они пользовались обрезками резиновых шлангов. Чрезвычайно неприятно.

– Вы бежали?

– Из поезда на пути в концлагерь. Впрочем, это давняя история. – Бригадир снова выглянул в окно. – Тогда все казалось гораздо проще. Мы знали, кто друг, а кто враг, знали, за что боремся.