– А вы, я смотрю, попали в переплет? – спросил он, пробившись к викингам вплотную.

– Да уж, вече в Хольмгарде – не тинг во Фросте! Настоящая буря стали! – ответил Ивар, помогая распрямиться Нерейду. Лицо того было красным, а рот судорожно разевался, отчего рыжий викинг напоминал выброшенного на берег сома.

– Ничего, сейчас вытащим! – Лычко улыбнулся еще раз, что‑то скомандовал. Его подручные построились клином и ринулись в толпу. Ивару оставалось только поспевать за ними да прикрываться от случайных ударов.

Сотню шагов проделали почти бегом, и наконец всеобщая свалка осталась за спиной.

– И все из‑за какого‑то моста? – вздохнул Нерейд. – Представляю, что будет, когда передерутся по серьезному поводу!

– А то же самое, – пожал плечами Лычко. – Давно вы в Новгороде?

– Со вчерашнего дня, – ответил Ивар. – И уже успели познакомиться с Буслаевым!

– Ясно. – Русич понимающе оскалился. – О синяках на твоем лице, доблестный конунг, можно не спрашивать – как ты Ваську отделал, весь город гудит. И о том, как потом с ним пил, – тоже…

– А ты что здесь делаешь? – поинтересовался Ивар, спеша увести разговор от неприятной темы. За вчерашний разгул было стыдно – не к лицу конунгу надираться До беспамятства.

– Долгий разговор. – Лычко неопределенно махнул рукой, опустил лукаво сверкнувшие глаза. – Пойдем‑ка в баню. Там вы и оклемаетесь, и потолкуем спокойно.

– Пойдем, – не стал отказываться Ивар.

Постоялый двор, где остановился Лычко, расположился на берегу реки. Баня – крошечная бревенчатая клетушка – возвышалась над ведущим к воде косогором.

– И здесь мы будем мыться? – недоверчиво спросил Нерейд. – Помню, были мы в Миклагарде в бане, так там мрамор, колонны, девки…

– Там не баня была! – Лычко загадочно усмехнулся. – А так, ерунда! Сейчас вы узнаете, что такое настоящая славянская баня – без девок, мрамора и колонн! Раздевайтесь!

Хозяин постоялого двора, натопивший баню для постояльцев, проводил их туда и занялся делами. Вскоре, проходя по двору, он с удивлением заметил, что слуги, заинтересованно навострив уши, толпятся у бани.

– А ну работать, бездельники! – грозно рыкнул он. Слуги разбежались, но сам хозяин замер, пораженный странными звуками, доносящимися сквозь толстую бревенчатую стену

Слышались удары, какие бывают, когда хорошо работают веником. Они заглушались нечленораздельными воплями, сменялись свирепым рычанием и плеском воды.

С грохотом отворилась дверь, оттуда высунулась мокрая рыжая башка с выпученными глазами.

– Нет, я больше не буду! – прокричала она. – Выпустите меня! Я хочу к маме!

Из бани раздалось утробное рычание, башку втянуло внутрь, и дощатая створка захлопнулась.

– Может, пытают кого? – подумал вслух хозяин, пожал плечами и пошел дальше. Если постояльцам, по всем повадкам похожим на воинов, угодно кого‑то пытать, то это их дело. Слава богам, Новгород – вольный город, и каждый в его пределах властен заниматься своими делами.

Викингов из бани почти вынесли. Нерейд ругался шепотом, говорить громче сил у него не было, клялся, что хуже не чувствовал себя с самого рождения. Ивар молчал, хотя ощущал себя выстиранным бельем, которое хорошенько отжали, а после этого колотили о камни.