– На Востоке, родине шахмат, чёрный цвет – это цвет удачи, а белый – цвет жизни, цвет того, что только начинается. Поэтому белые всегда первыми начинают партию….

– Угум. Я это знаю. Белые начинают и выигрывают, – жизнерадостно перебила его Кэли.

Юозас ухмыльнулся. Самонадеянная девочка. Молодость, молодость… Самому биологу едва исполнилось тридцать, но он считал себя старым шахматным волком, и проявил снисходительность, позволив Кэли похозяйничать на доске и с удовольствием видя её улыбку. Пусть девочка поиграет, нельзя же вот так сразу…

Кэли так не считала. Через пять минут чёрный король был зажат в угол, а игра из дебютной стадии перешла в завершающую.

Биолог шутливо поднял вверх обе руки, сдаваясь. Всё объяснимо. Девочка, похоже, знакома с шахматами, а он позволил ей… Больше не позволит.

Следующую партию играли без форы. Юозасу удалось продержаться в миттельшпиле (средняя стадия игры) двадцать минут. Именно продержаться: Кэли беззастенчиво ломилась в святая святых, к его королю, дерзко нападая и активно маневрируя. И выиграла-таки партию. Как она это сделала, Юозас не понял. И как вышло, что она всё время нападала, а он всё время защищался, тоже не понял. Слишком стремительными были атаки, слишком активной была защита (защита с одновременной угрозой противнику, в отличие от пассивной, оборонительной защиты). Из всех видов нападения вредная девчонка предпочитала открытое, двойное и комбинированное нападение. Последнее – страшный сон шахматиста: сложная форма тактического взаимодействия фигур в атаке, при котором атакованную фигуру нельзя ни защитить, ни увести из-под удара.

Юозас почувствовал, как у него вспотел лоб. Похоже, он недооценил противника.

Вокруг них собрались болельщики. В другое время Юозас бы обрадовался такому вниманию, но сейчас ему было не до зрителей. Он безнадёжно проигрывал третью партию.

– Деточка, как это у тебя получилось? – только и смог вымолвить биолог, дважды получив мат. – Ты обыграла гроссмейстера. Поздравляю. Хочешь ещё?

Кэли хотела. Чего нельзя было сказать о её противнике. После третьей проигранной партии посрамлённый гроссмейстер (и дёрнули черти за язык – признаться!) удалился из кают-гостиной под сдержанные смешки присутствующих. Остаток вечера Кэли с Леоной играли в шашки, в поддавки, с переменным успехом.

Часть 8. Эмоциональная компонента

Другая логика

Единственным, кто избежал наказания, был Золтовски. Хотя Катеринка рассказывала о нём подругам, обливаясь слезами. У биолюдей иная логика: Лех не делал ничего плохого, наоборот, целовал Катеринке руку, уважительно отзывался о её родителях (доказывать, что предки, жившие больше тысячелетия назад, родителями не являются, было бесполезно), называл герцогиней (доказывать, что герцогский титул в кают-гостиной звучал как издёвка, было бесполезно). И потому Лех Золтовски избежал наказания, хотя его стоило бы проучить. При мысли о том, как «проучили» бы поляка эти двое, Катеринку охватывало смятение. Наверное, Лех и вправду был к ней неравнодушен. Был и сплыл. Сделал из неё посмешище. Не надо ей такой любви, вообще никакой не надо…

Катеринка не привыкла делиться эмоциями и говорить о чувствах, и сейчас испытывала раздражение, которое старалась не показать. Кэли с Леоной, обладающие нечеловеческой интуицией (их мозг улавливал эмоциональную ауру собеседника), поняли, что пора прекратить разговор.

Они топтались на пороге и медлили. Катеринка шестым чувством поняла, что им не хочется уходить, и сказано ещё не всё. И заставила себя улыбнуться:

– Посидите ещё.